Симфония в миноре
Шрифт:
Фигурка на дисплее закончила свое выступление жестом — «Приветствую нашего нового кайзера». Оркестр как по сигналу заиграл мощную, торжественную, воинственную мелодию.
Наконец-то он все понял. Людей на дисплее охватывали при совместном пении гордость, энтузиазм, желание сложить голову за великую державу. Рабочие, крестьяне, аристократы, мужчины и женщины, люди всех слоев общества, такие разные, объединялись ради общей цели, пылая любовью к своей стране. Вскидывая правую руку в знак приветствия нового
В происходящем был глубокий смысл. Роббинс вспомнил армии революционной и наполеоновской Франции, марширующие под звуки Марсельезы» по всей Европе; немцев XX столетия, горланивших Германия превыше всего»; англичан эпохи взлета их Империи, вдохновлявшихся пением «Боже, храни короля». Внезапно возникло воспоминание: отец ведет его на бейсбольный матч, и маленький Роббинс буквально раздувается от гордости, чувствуя себя истинным американцем и впервые в жизни стоя распевая вместе со всеми «Звездно-полосатый флаг».
Такой же подъем испытывали те, кто исполнял гимн «Сыны Германии, вставайте…» В основу была положена главная тема из четвертой части последней симфонии Бетховена — симфонии ля минор, триумфальной Десятой.
– Доктор Роббинс! — услышал он голос Великовски. — По словам доктора Брентано, вам знаком этот гимн. Судя по всему, он может иметь отношение к рассматриваемому нами вопросу. Так?
– Так, — признал Роббинс. — Но сначала я бы попросил вас выключить запись.
Аудитория не сразу переварила услышанное от Роббинса. Тот повернулся к Эверетт, забившейся в дальний угол.
– В силах ли мы все это изменить? Вернуть к нормальному состоянию?
Женщина кивнула.
– Полагаю, что да. На утреннем заседании научного совета доктор Харрисон говорил, что препарат, блокирующий действие вакцины, — именно его использовала Дороти Эртманн — сохраняет свою эффективность даже через сутки после вакцинирования. Все, что вам необходимо предпринять, — это опять перенестись в дом Бетховена, спустя примерно полчаса «после» того, как вы ввели ему вакцину, и впрыснуть нейтрализатор. Теоретически это исправит все, что произошло, и ТКЗ вернется к нормальному течению событий.
И это все? Так просто! Он уставился на свои руки, сжал пальцы. Получается, что в его силах разрушать целые миры и снова создавать их…
С него довольно! Он в последний раз побывает на ТКЗ и поставит крест на этих вылазках.
– Кто поддерживает предложение доктора Эверетт? — спросила директор. — Все за. Кто против? Заносим в протокол: гуманитарный комитет проголосовал за предложение шестью голосами, то есть единогласно.
Роббинс вздохнул. Чем быстрее он с этим покончит, тем лучше.
– Теперь второй пункт повестки дня, —
– Что?! — Выкрик Роббинса прервал директора на полуслове. — Не отите ли вы сказать, что, если я наведу на ТКЗ порядок, вы и дальше удете позволять нам переноситься на ТКЗ и менять их историю?
– Совершенно верно, — ответил за директора Великовски. — Вы доказали, что существуют способы менять историю ТКЗ, не покушаясь на нашу собственную. Из этого вытекает, что вместо пассивного добывания информации, чем мы занимались до сих пор, мы сможем использовать ТКЗ как огромную лабораторию по изучению последствий различного ода факторов. Ведь после каждого эксперимента мы можем вновь возвращать все на место, пуская историю ТКЗ по проложенной «колее».
Он дружески улыбнулся Роббинсу.
– Понятно, что вызванные вами изменения привели к катастрофическим последствиям в истории ТКЗ, однако нашей Земле это оказало огромную помощь. Динамика развития альтернативной истории дает богатейший материал для исследований! И это только начало. Мы все бесконечно обязаны вам!
Роббинс пожалел, что потерял на ТКЗ револьвер.
– Вы хоть понимаете, что говорите? Вы хотите сознательно манипулировать миллиардами людей, хладнокровно уничтожая их в экспериментальных целях!
Великовски выглядел обиженным.
– Это не реальные люди. Просто тени. Как указывала доктор Эверетт, они обитают в «сгибаемом», ненастоящем прошлом…
– Это слишком вольная цитата! — взвилась Эверетт. — Ведь вы знаете как я отношусь к вашему предложению! Роббинс был готов испепелить Великовски.
– Они настоящие! Из плоти и крови! Я видел их, прикасался к ним! Он едва не добавил: «И убил четверых…» — Их можно обидеть, они точно так же, как мы, испытывают боль. Мы не имеем права становиться богами!
– Призываю всех к порядку! — повысила голос директор. — Начнем обсуждение. Вы с доктором Великовски изложили свои позиции. Есть иные мнения?
Перебранка возобновилась. На сей раз схлестнулись Антония с Литом и Шимурой. При каждом упоминании Шелли и Ван-Гога Антония твердила:
– Сколько же миллиардов людей должны погибнуть, чтобы появилось несколько новых стихотворений и полотен?!
Биллингсли помалкивал, теребя новый галстук-бабочку. Дав спорящим выговориться, директор спросила: