Симулакрон
Шрифт:
— Потому что я хочу, чтобы все стало на свои места.
Геринг тяжело вздохнул.
— Нашей глубочайшей ошибкой и нацистской Германии была неспособность направить в нужное русло способности женщин. По сути их роль в жизни мы ограничили кухней и спальней. К их услугам не прибегли ни в военном деле, ни в сфере управления или производства, ни в аппарате партии. Наблюдая за вами, я теперь понимаю, какую убийственную промашку мы допустили.
— Если вы не примете решения в течение следующих шести часов, сказал Николь, — я велю специалистам, обслуживающим аппаратуру фон Лессинджера, вернуть
— Я просто не располагаю должными полномочиями… — начал было Геринг.
— Послушайте, — она вся подалась в его сторону. — Для вас же самих лучше, если бы они у вас как-нибудь все-таки оказались. О чем, интересно, вы думали, какие мысли промелькнули у вас, когда вы увидели свой собственный, раздувшийся труп, валявшийся на полу тюремной камеры в Нюрнберге? У вас есть выбор: или ЭТО, или взять на себя полномочия, необходимые для того, чтобы иметь дело со мною.
Она откинулась назад и снова приложилась к чашке окончательно остывшим чаем.
— Я… — хрипло произнес Геринг, — еще подумаю над этим. В течение следующих нескольких часов. Благодарю вас за то, что вы дали мне возможность попутешествовать во времени. Лично я ничего не имею против евреев. Я бы с большей охотой…
— Тогда так и поступите.
Николь поднялась. Рейхсмаршал продолжал сидеть, погрузившись в кресло, в тягостном раздумье. По всей вероятности, до него еще так и не дошло, что Николь встала. Она вышла из комнаты, оставив его в полном одиночестве. Ну до чего же мерзкая, вызывающая одно только презрение личность, подумалось ей. Развращенная властью в Третьем Рейхе, потерявшая всякую способность предпринимать хоть что-нибудь по своей собственной инициативе, — неудивительно, что они проиграли войну. Подумать только — в Первую Мировую войну это был доблестный храбрый летчик-ас, один из участников знаменитого Воздушного цирка Рихтгофена, летавший на одном из тогдашних крохотных аэропланов, сооруженных из фанеры, проволоки и папиросной бумаги. Трудно поверить, что это один и тот же человек…
Через окно Белого Дома она смотрела на толпы людей за воротами. На любопытных, собравшихся здесь в связи с сообщением о «болезни» Руди.
Николь улыбнулась. Добровольная стража у ворот… заступившая на вахту.
Отныне этот караул будет торчать здесь днем и ночью, будто это очередь за билетами на финал всемирного чемпионата по бейсболу, пока Кальбфлейш не «скончается». А затем в безмолвии рассеются.
Одному Богу известно, ради чего приходят сюда эти люди. Неужели им просто больше нечем заняться? Она уже ни раз задумывалась над этим раньше, в аналогичных ситуациях. Интересно, это каждый раз одни и те же люди? Над этим стоило бы серьезно поразмыслить.
Она пошла по коридору и вдруг столкнулась лицом к лицу с Бертольдом Гольцем.
— Я поспешил сюда, как только прослышал о случившемся, — небрежным тоном произнес Гольц. — Значит, старик отслужил свой короткий срок, и теперь его выбрасывают на свалку. Он что-то не слишком долго продержался в своей конторе. А заменит его, значит, Хогбен — некое мифическое, несуществующее в
— Что вам здесь нужно? — резким тоном спросила Николь.
Гольц пожал плечами.
— Да хотя бы поговорить с вами. Я всегда испытываю истинное наслаждение, когда мне выпадает случай непринужденно с вами посплетничать.
Однако на сей раз у меня есть вполне определенная цель — предупредить вас.
«Карп унд Зоннен» уже располагает агентом в «Фрауэнциммер Верке».
— Мне это известно, — сказала Николь. — И не добавляйте к фирме Фрауэнциммера эпитет «Верке». Слишком это ничтожное предприятие, чтобы именоваться картелем.
— Картель вовсе не обязательно должен быть большим по объему производства. Суть в том, обладает ли данное предприятие монополией конкурентов. Так вот, Фрауэнциммер обладает этими качествами. А теперь, Николь, лучше-ка прислушайтесь к тому, что я говорю. Велите своим лессинджеровским технарям просмотреть все будущие события, к которым в той или иной степени причастны сотрудники Фрауэнциммера. В течение двух следующих месяцев, самое меньшее. Я уверен, что вы будете весьма удивлены.
Карп вовсе не собирается так легко отступиться — вам следовало бы хорошенько подумать об этом.
— Мы сохраняем контроль над положением в…
— Нет, не сохраняете, — перебил ее Гольц. — Вам ничто уже не подвластно. Загляните в будущее, и вы сами убедитесь в этом. Вы начинаете благодушествовать, как крупная, разжиревшая кошка.
Он увидел, что она прикоснулась к кнопке сигнала тревоги у своего горла и расплылся в улыбке.
— Тревога, Никки? Из-за меня? Ну что ж, мне пожалуй, пора прогуляться. Между прочим — поздравляю вас с тем, что вам удалось остановить Конгросяна и не дать ему возможности эмигрировать. Вот это действительно удачный ход с вашей стороны. Тем не менее — вам об этом пока еще ничего не известно, не ловушка, которую вы подстроили Конгросяну, послужила причиной возникновения весьма неожиданных для вас осложнений.
Пожалуйста, воспользуйтесь своей аппаратурой фон Лессинджера — это подлинно подарок в ситуациях, подобной этой.
В конце коридора появились два сотрудника НП в сером. Николь энергично помахала им рукой, и они тотчас же потянулись к своим пистолетам.
Зевнув на прощанье во весь рот, Гольц исчез из вида.
— Он ускользнул, — обвинительным тоном произнесла Николь, обращаясь к полицейским.
Естественно, Гольц ускользнул. Она другого и не ожидала. Но по крайней мере, это прекратило такой неприятный для нее разговор. Она избавилась от его присутствия.
Нам нужно обязательно вернуться назад, отметила про себя Николь, но времена детства Гольца, и там его уничтожить. Но Гольц уже наверняка предусмотрел и это. Он уже давным-давно побывал там, в самый момент своего рождения, и позже, в годах своего детства, оберегая себя, подготавливая себя, опекая самого себя еще тогда, когда он был совсем ребенком; с помощью аппаратуры фон Лессинджера Бертольд Гольц стал фактически собственным ангелом-хранителем, и поэтому юного Гольца вряд ли можно будет застать врасплох.