Символ любви
Шрифт:
— Что же мы будем с ним делать?
— Отвезем к нам и будем за ним ухаживать, — ответила Хейли без колебаний.
Гримзли нахмурился.
— Но, мисс Хейли… А что, если он разбойник и убийца?
Девушка покачала головой:
— Нет, Гримзли, он, конечно же, джентльмен.
Гримзли раскрыл рот, намереваясь что-то возразить, но Хейли подняла руку, призывая его к молчанию.
— Если окажется, что он убийца, мы стукнем его по голове сковородкой, выбросим за дверь и пошлем за судьей. А пока отвезем его
Гримзли вздохнул и взглянул на рослого жеребца.
— Я знал, что вы так скажете, мисс Хейли. Но как же затащить его наверх?
— Возьмем и понесем, старый болван! — заорал Уинстон в ухо Гримзли. — У меня сил хватит, не беспокойся. Если потребуется, я его хоть двадцать миль буду нести. Можете положиться на меня, мисс Хейли.
— Спасибо вам обоим, — сказала Хейли. — Гримзли, посветите мне.
— Я лучше буду держать его за ноги, мисс Хейли, — отозвался Гримзли. — А вы понесете фонарь.
Хейли с улыбкой взглянула на старика.
— Спасибо, Гримзли. Но раз уж я и так вся испачкалась, то идите лучше с фонарем.
Заметив, что Уинстон собирается возразить, Хейли строго взглянула на него и сказала:
— Нам нужно поторопиться. Надо отвезти его домой и уложить в теплую постель как можно скорее.
Уинстон подхватил раненого под мышки, а Хейли попыталась приподнять его ноги.
«Господи, да он весит больше, чем Эндрю и Натан, вместе взятые, а ведь братики отнюдь не пушинки».
Хейли мысленно улыбнулась — впервые в жизни она порадовалась своему росту и силе. Она, конечно, возвышается над головами большинства мужчин и не умеет танцевать, зато сейчас сила очень ей пригодится.
Взбираясь вверх по склону, они то и дело падали, и у Хейли, слышавшей стоны незнакомца, сжималось сердце. Земля была скользкая, и вскоре девушка исцарапала ноги об острые камни. Но подобные неприятности не могли ее остановить — ведь незнакомец страдал гораздо больше.
— Чтоб мне провалиться… Да он тяжелее, чем кажется, — пропыхтел Уинстон, когда они наконец взобрались наверх.
Немного отдышавшись, они понесли раненого к двуколке. Когда они подошли к экипажу, Хейли сказала:
— Нам следует поторопиться. Гримзли, вы будете наблюдать за ним. А вы, Уинстон, будете править. Я поеду верхом.
Усевшись на рослого жеребца, Хейли вознесла к небесам молитву, чтобы раненый не умер по дороге.
На темной улице, неподалеку от лондонского порта, остановилась наемная карета. Сидевший в экипаже человек отдернул занавеску.
— Мертв? — спросил он, когда к окну кареты приблизились двое.
Уилли усмехнулся:
— Ясное дело, мертв. Мы сказали вам, что избавимся от этого франта, — и избавились.
— Где тело?
— Лицом вниз, в ручье, примерно в часе езды от Лондона, — ответил Уилли.
— Превосходно. Уилли снова усмехнулся:
— Что ж, дело сделано. Теперь нам хотелось бы получить наши денежки.
Рука, обтянутая черной кожаной перчаткой, опустила на ладонь Уилли увесистый мешочек. В следующее мгновение занавески задернулись и экипаж тронулся с места. Сидевший в экипаже человек с улыбкой откинулся на спинку сиденья. Стивен Александр Барретсон, восьмой маркиз Гленфилд, наконец-то мертв.
Глава 2
Стивену снился сон. Множество рук несли его, покачивая. А потом он словно взмыл в небеса и поплыл. И что-то восхитительно-прохладное коснулось его лба. Он услышал голоса и почувствовал аромат роз… С усилием открыв глаза, Стивен увидел красивую женщину с блестящими каштановыми волосами. Она улыбнулась ему.
— Теперь вы спасены, — сказала она, осторожно погладив его по руке. — Но вы очень больны, так что постарайтесь поправиться. А я буду около вас, обещаю.
Стивен смотрел на незнакомку, пораженный ее красотой. Где он? Кто она такая? И почему он, черт побери, чувствует себя так ужасно? В голове пульсирует боль, на грудь будто навалили огромные глыбы. Он попытался пошевелить рукой и тут же отказался от этого намерения — плечо пронзила острая боль.
Женщина положила ему на лоб что-то прохладное, и Стивену почудилось, что он в раю.
Он умер, но какое это имеет значение? Ведь к нему прикоснулся ангел.
— Ему не лучше, Хейли? — спросила стоявшая в дверях хорошенькая восемнадцатилетняя девушка.
Хейли повернулась к сестре и прочла в ее глазах тревогу.
— Нет, Памела. Кризис миновал, но он теперь бредит. Памела подошла к сестре и положила руку ей на плечо.
— Хейли, скажи я могу чем-нибудь помочь? Может, сменить тебя? Прошла уже неделя, а ты почти не отдыхала.
— Может быть, попозже. А сейчас я бы с удовольствием выпила чашку чая. Принесешь?
— Да, конечно. И еще я принесу тебе обед на подносе. Не забывай, что тебе тоже нужно поддерживать силы. .
— Я выносливая, как лошадь, — попыталась улыбнуться Хейли, чувствуя, что совсем выбилась из сил. Но если бы она рассказала об этом Памеле, то та еще больше разволновалась бы, а ведь бедняжка совсем недавно оправилась от болезни…
— Ты сляжешь, если будешь продолжать в том же духе, — сказала Памела. — Пойду принесу тебе обед — и чтобы съела все до последнего кусочка, иначе…
— Иначе — что?
Памела подошла поближе к сестре.
— Иначе я скажу Пьеру, что тебе не нравится, как он готовит.
Впервые за последние дни на лице Хейли появилась улыбка.
— Господи, только не это! Нанести подобное оскорбление нашему уважаемому французскому повару? Это для меня добром не кончилось бы.
— Да уж конечно, — кивнула Памела. — Так что ты непременно поешь. Или — «пенъяйте на съеба».