Символ любви

Д'Алессандро Джеки

Памела рассмеялась и вышла из комнаты.

Оставшись наедине со своим пациентом, Хейли снова приложила к его лбу прохладное полотенце. Раны уже не угрожали его жизни, но лихорадка была опасной. Хейли всю последнюю неделю мучилась, глядя на раненого; он метался в бреду и громко стонал, а его тело было горячим, точно адское пламя.

Хейли, конечно же, посылала за доктором Уэнтбриджем, но тот, осмотрев больного, покачал головой.

— Вы ничем не сможете ему помочь, мисс Олбрайт, — сказал доктор. — Постарайтесь не беспокоить его и молитесь, чтобы все кончилось побыстрее. Спасти его может только чудо.

И Хейли молилась о чуде. Шесть лет назад на этой же кровати умерла ее мать. Умерла, давая жизнь Келли. И отец умер здесь же. Но она не позволит, чтобы кто-то еще умер в этой комнате. Ухаживая за раненым, Хейли размышляла о том, как изменилась за три года ее жизнь — после того, как умер ее отец. Капитан Трипп Олбрайт умирал долго и мучительно, и Хейли,

сидевшая у ложа умирающего, страдала ужасно. Ей было двадцать три года, когда отец покинул их и возложил на нее всю ответственность за младших братьев и сестер. Она была матерью, отцом, сестрой, нянькой, экономкой, и ей никогда не пришло бы голову отказаться от выполнения этих обязанностей. После смерти Триппа Олбрайта к ним переехала его сестра Оливия — чтобы помочь Хейли воспитывать детей. И кроме того, Хейли «унаследовала» отцовскую команду Уинстона, Гримзли и Пьера — троих моряков с разбитыми сердцами, чья любовь к морю умерла вместе с их капитаном. Моряки поклялись: уж если они больше не могут заботиться о капитане Олбрайте, то выполнят свое обещание и будут заботиться о его семье. Старики отказались получать жалованье, причитавшееся им как слугам, — все трое утверждали, что имеют сбережения и могут прожить самостоятельно. Что же касается Хейли, то она, к величайшему своему огорчению, обнаружила, что унаследовала множество отцовских долгов — увы, капитан плохо разбирался в денежных делах. Но о долгах Хейли умолчала — она думала, что сумеет справиться самостоятельно, и не хотела беспокоить близких. Однако оказалось, что «справиться самостоятельно» — дело очень непростое, и Хейли, думая по ночам о долгах, частенько плакала. Ее молодость закончилась, но именно теперь ей очень не хватало родителей. Она осталась хозяйкой дома — хозяйкой без гроша в кармане. И ей было так одиноко… Единственный человек, на которого она, как ей казалось, могла положиться, оставил ее, когда она нуждалась в нем больше всего. Джереми Попплмор, жених Хейли, разорвал помолвку, не желая обременять себя ее семьей. Он отправился в длительную поездку по Европе — и больше она его не видела. Хейли вспомнила, в какую ярость привел ее поступок Джереми. Ей ужасно хотелось свернуть ему шею Несколько дней она плакала, а потом утерла слезы, расправила плечи и принялась за дело. Хейли очень любила своих близких и прекрасно понимала, что они без нее не проживут. Хейли невольно улыбнулась, вспомнив о том, что ярость пошла ей на пользу. Конечно, ей было нелегко, но через год она все же добилась кое-каких успехов. К несчастью, денег постоянно не хватало, и в конце кондов Хейли поняла, что придется прибегнуть к крайним мерам. Она нашла способ добывать средства к существованию, но ей пришлось заниматься этим промыслом в глубочайшей тайне. Необходимость лгать чрезвычайно ее угнетала, но к несчастью, у нее не было выбора. Человек, нанявший ее, настаивал на полной секретности, и Хейли пришлось подчиниться. Если ей нужно обманывать свою семью, чтобы в желудках у них была пища, а над головой крыша, она будет их обманывать. Когда Памела выйдет замуж, а мальчики и Келли получат надлежащее образование, она перестанет этим заниматься. Но до тех пор она будет молчать. Хейли решительно вскинула голову. «Ты не должна отчаиваться, — напомнила она себе. — Пусть у Олбрайтов мало денег, но они есть друг у друга». Хейли взглянула на больного. Только бы он не умер… Она снова положила на лоб раненого прохладное полотенце. Незнакомец был так беспомощен и бледен… В точности так же выглядел отец перед «уходом», подумала Хейли. И прилив мрачной решимости вытеснил усталость. На этот раз она не потерпит неудачу.

— Ты будешь жить, — прошептала Хейли. — Кто бы ты ни был, клянусь, ты встанешь на ноги и вернешься к своим близким.

Она отложила в сторону полотенце и внимательно посмотрела на своего пациента. Белая повязка на его лбу представляла разительный контраст с волосами цвета воронова крыла. Царапины и синяки не могли скрыть красоты этого лица. Отросшая за неделю бородка бросала на лицо незнакомца таинственные тени. Однако Хейли не сомневалась: этот мужчина был совершенно неотразим, когда улыбался. В сотый, наверное, раз она задалась вопросом: какого цвета глаза прячутся за веером черных ресниц? Даже в самых смелых мечтаниях Хейли не могла бы вообразить столь привлекательного мужчину. Она опять намочила полотенце и осторожно провела им по шее и плечу раненого. Широкую грудь покрывали завитки черных волос, и Хейли то и дело к ним прикасалась, когда накладывала повязки. Окинув незнакомца взглядом, девушка покраснела — она вспомнила, как он выглядел обнаженным. В ту ночь, когда они привезли незнакомца в свой дом, Хейли с помощью Гримзли и Уинстона сняла с него остатки одежды. Анатомия мужчины была знакома ей. Она ведь вырастила двоих младших братьев — ужасных проказников, обожавших купаться в озере в чем мать родила. Но между мальчишками и мужчиной, лежавшим на широкой отцовской кровати, была огромная разница. После этой первой ночи Уинстон и Гримзли взяли на себя обязанность обтирать незнакомца губкой, но

Хейли постоянно вспоминала его обнаженное тело. Даже покрытый царапинами и синяками, он был прекрасен, точно греческий бог. Хейли вздохнула и переменила повязку на плече раненого. Что толку размышлять о красоте незнакомца. Такие, как он, не для нее. Его родственники, конечно же, страшно беспокоятся за него. Может быть, он даже женат, хотя кольца на пальце у него нет. Хейли мысленно покачала головой. Три года прошли с тех пор, как она испытала… некоторое волнение из-за мужчины. Но не следует тешиться мечтами, она ведь давным-давно знает: желать того, что недоступно, — пустое занятие. Дверь отворилась, и появилась Памела с подносом. Под бдительным оком сестры Хейли уселась на диванчик и принялась за еду. Расправившись с мясным пирогом, она выпила чаю и вздохнула с облегчением. И вдруг с беспокойством спросила:

— Как дети? Памела улыбнулась.

— Все в порядке. Они неугомонные и шумные, но с ними все в порядке.

— Неугомонные и шумные? — удивилась Хейли.

— Да нет, пожалуй, не очень, — со смехом отозвалась Памела. — Вчерашний пикник сильно утомил их, слава Богу. Наверное, завтра я устрою еще один.

Сердце Хейли наполнилось нежностью. Неукротимая энергия братьев и сестер казалась просто невероятной.

— Превосходная мысль, Памела. Пикник, конечно же, в твоих интересах.

— Да, пожалуй. Не хочешь присоединиться к нам? Свежий воздух пойдет тебе на пользу.

Хейли покачала головой.

— Пока что мой долг — находиться здесь. — Она взглянула на раненого. — Посмотри на него, Памела. Он такой большой и сильный — и при этом такой беспомощный. У меня просто сердце разрывается, когда я смотрю на него. Он совсем неподвижный. Как мертвый. Так же лежал папа, когда… — Хейли умолкла; на глаза ее навернулись слезы.

Памела схватила сестру за руки.

— Ах, Хейли… это, наверное, ужасно тяжело для тебя, но ты делаешь все, что в человеческих силах. То же самое ты делала для мамы и папы.

— Мама и папа умерли, — прошептала Хейли, устыдившись своих слез.

— Но ведь это случилось не из-за тебя, — сказала Памела. — То была Божья воля, так что никто не виноват.

Хейли утерла слезы и пробормотала:

— Я не хочу, чтобы он умер…

Памела опустилась на колени и обняла сестру.

— Конечно, мы все хотим, чтобы он поправился. Но его жизнь в руках Божьих. А пока нельзя допустить, чтобы ты сама заболела. Ты нам тоже нужна.

Хейли наконец удалось взять себя в руки, и она попыталась улыбнуться.

— Как только ему полегчает…

— Я понимаю, — кивнула Памела. — И полагаю, что тебе удастся спасти этого человека. Но нам всем тебя очень не хватает. К тому же Эндрю и Натан постоянно ссорятся. И мне кажется, что я вот-вот сойду с ума… Очень трудно постоянно находиться рядом с подслеповатым Гримзли, сквернословом Уинстоном, глуховатой тетей Оливией и старым ворчуном Пьером. Не хочу тебя огорчать, но боюсь, что они вот-вот рассорятся.

. Хейли невольно рассмеялась и, с улыбкой глядя на сестру, сказала:

— Нужно просто говорить Пьеру, что все им приготовленное божественно. И не следует подпускать к нему кошку. Что же касается Уинстона…

— Ах, Боже мой! — воскликнула Памела, хлопнув себя по лбу. — Чуть не забыла. Ты не поверишь, что он сделал сегодня!..

— Что именно? — с тревогой спросила Хейли.

— Ну… мы помогали тете Оливии, а собаки опрокинули корыто со стиркой, и мальчики и Келли затеяли драку. К несчастью, в этот момент пришел викарий.

— Только не говори, что дверь ему открыл Уинстон!

— Увы, дверь открыл Уинстон. А викарий… он замертво свалился у порога. Потому что Уинстон его… поприветствовал.

— Господи… — Хейли изо всех сил старалась не расхохотаться, но все же ей это не удалось.

— Викарию, чтобы прийти в себя, понадобилось выпить два стакана лучшего папиного бренди.

— Нужно давать Уинстону такие задания, чтобы он находился подальше от дома, — сказала Хейли; плечи ее все еще сотрясались от смеха. У Уинстона такой славный характер… Конечно, он любит сквернословить, но у старого моряка доброе сердце. — Дай ему очередное задание. Пусть починит крышу на курятнике.

— Но он бранит кур…

— Возможно. Но, судя по всему, они не обижаются. Да… А насчет пикника — это замечательная мысль. Дети набегаются и устанут.

— О… это мое самое заветное желание, — рассмеялась Памела.

Хейли некоторое время молча разглядывала сестру. Блестящие локоны цвета черного дерева обрамляли лицо, отмеченное изящной красотой. Невероятно длинные ресницы и темно-синие глаза… А цвет лица заставил бы устыдиться даже июньские розы. Памела была скромной, добросердечной и отзывчивой. Хейли считала, что более милой девушки нет во всем Холстеде. Памела уже приглянулась нескольким молодым людям. Хейли твердо решила: сестра должна испытать все приятные волнения, связанные с ухаживаниями, и она должна хорошо одеваться, чего бы это ни стоило. Много раз ей хотелось поделиться с Памелой своей тайной, но Хейли понимала: если сестра заподозрит, что семья . нуждается в деньгах, она не позволит покупать ей наряды.