Символ любви

Д'Алессандро Джеки

— От графини Блэкмор? — переспросила Хейли в полной растерянности. Она повертела в руках толстый лист бумаги. — Я никогда не слышала о такой. Вы уверены, что это письмо для меня?

— Совершенно уверен.

— А что там написано? — спросила Келли, дергая сестру за юбку.

— Давай посмотрим. — И, сломав печать, Хейли прочла записку. — Как странно…

— Что? — спросили Келли и Памела вместе.

— Эта графиня Блэкмор приглашает меня к себе, в свой лондонский особняк, завтра на чай. Она пишет, что, хотя мы никогда не встречались, она недавно узнала, что у нас есть общие друзья, и ей очень хотелось бы со мной познакомиться.

— Какие это общие друзья? — спросила Памела, заглядывая через плечо Хейли,

чтобы прочесть послание.

— Она не пишет.

Келли восторженно захлопала в ладоши.

— Чай у графини? А мне можно пойти? Ну пожалуйста, Хейли!

Хейли покачала головой в полном смущении.

— Нет, милочка, полагаю, что нельзя. — Затем она обратилась к человеку в ливрее с вопросом: — Графиня ждет моего ответа?

— Да, мисс Олбрайт. Если вы примете приглашение графини, за вами будет прислана карета, чтобы отвезти вас в Лондон и обратно.

— Понятно. — Хейли взглянула на Памелу. — Что же мне делать?

— Я думаю, нужно ехать, — не колеблясь, ответила Памела.

— И я тоже, — пискнула Келли.

— В конце концов, не так часто нас приглашают на чай с графиней, верно? — сказала Памела, подбадривая сестру улыбкой. — Тебе будет очень полезно побывать где-нибудь. И потом, разве ты не умираешь от любопытства? Кто такие ваши общие друзья?

— Да, признаюсь, это так. — Хейли перечитала приглашение еще раз, не веря, что оно адресовано ей. — Хорошо, — сказала она. — Можете передать графине, что я с величайшим удовольствием принимаю ее приглашение.

— Благодарю вас, мисс Олбрайт. Карета графини будет здесь завтра в одиннадцать часов.

Хейли, Памела, Келли, Гримзли и даже Уинстон столпились у окна, прижав носы к стеклу, и смотрели, как элегантный экипаж исчезает из виду.

— Привяжите меня к грот-шкоуту и пустите по ветру! — рявкнул Уинстон. — В жизни не видывал такой чудной оснастки.

— Ты прав, — со смехом согласилась Памела. — Боже мой, Хейли, а что же ты наденешь?

Хейли в замешательстве уставилась на сестру.

— Понятия не имею. У меня нет ничего маломальски подходящего.

— А как насчет того бледно-аквамаринового платья…

— Нет! — Резкий ответ словно резанул воздух. — То есть я хочу сказать, что оно слишком нарядно для чаепития, — поспешно поправилась Хейли.

Ей даже думать не хотелось об этом платье. Начнешь с платья, а потом вспомнишь Стивена и тот вечер, когда она надевала это платье, а ей этого решительно не хотелось.

— Можешь взять что-нибудь у меня, — предложила Памела.

— Это очень мило с твоей стороны, но я слишком высокая, — сказала Хейли. — Надену одно из своих сереньких платьев.

— Ничего подобного! — твердо возразила Памела. Она схватила сестру за руку и потащила ее к лестнице. — Келли, пожалуйста, найди тетю Оливию. Скажи, чтобы она взяла свою рабочую шкатулку и пришла в мою комнату.

Келли побежала выполнять поручение, а Хейли позволила сестре увести себя наверх.

— Что ты хочешь? — спросила Хейли.

— Мы сейчас найдем для тебя что-нибудь, — ответила Памела, распахивая дверцы своего гардероба. Вытащив несколько платьев и окинув их оценивающим взглядом, она отшвырнула весь ворох на кровать. — Нет, эти совсем не годятся, — сказала она, вновь протягивая руку к шкафу. — Ага! — воскликнула она, и лицо ее озарилось радостью. Она подала Хейли платье бледного персикового цвета. — Вот это тебе очень пойдет.

— Но оно будет мне коротко, — возразила Хейли, качая головой. — И потом, это одно из тех платьев, что я купила тебе, чтобы ты надевала, когда приходит Маршалл.

— Длину мы исправим, — твердо сказала Памела. — Мы просто сделаем оборку и пришьем ее по низу. Оборки сейчас очень в моде.

— А как же Маршалл?

— Он терпеть не может персиковый цвет, — сказала Памела, но ее румянец говорил о том, что она лжет.

Нежность к сестре охватила Хейли —

Памела так хотела сделать ей приятное. В дверях появились тетя Оливия и Келли, и прежде чем Хейли успела сообразить, что происходит, с нее сняли ее коричневое платье и вместо него накинули персиковое. Памела растолковала тете Оливии все о приглашении графини и необходимости иметь приличный для этого случая туалет. Платье Памелы вполне сносно сидело на старшей сестре, разве что чуть жало в лифе и было на шесть дюймов короче, чем необходимо. Памела и тетя Оливия оглядели Хейли со всех сторон, прикидывая, что сделать. Когда наконец решение было принято, платье сняли с Хейли и все три женщины уселись шить. Они шили до вечера, прервав работу ровно на время обеда. Приглашение на чай, полученное Хейли, произвело сильное впечатление на Эндрю и Натана. После обеда портнихи трудились дотемна, оживленно переговариваясь. Келли вертелась тут же, разумеется, с мисс Джозефиной, до тех пор пока малышке не захотелось спать. И она уснула на диванчике в гостиной, обнимая куклу.

— Ну вот! — сказала Памела, вставая и потягиваясь. — Думаю, теперь все в порядке. — Она взглянула на каминные часы. Стрелки приближались к полуночи.

— Хейли, милая, примерь-ка, — сказала тетя Оливия.

Они помогли Хейли надеть платье. Тетя Оливия придумала вшить в спинку кружевную вставку, так что теперь лиф сидел отлично. По подолу пришили оборку кремового цвета, пустив на нее старое платье Памелы, которое уже было ей мало. Тетя Оливия добавила бархатный бант — тоже кремового цвета, — поместив его ниже линии бюста.

— Как красиво! — в восторге воскликнула Памела, обойдя вокруг сестры. — Просто замечательно!

— Графиня будет потрясена, — улыбаясь, заключила тетя Оливия.

— Если только я не сделаю ничего такого… и не опозорюсь, — сказала Хейли.

— Я уверена, что она тебя полюбит, — сказала Памела, помогая сестре снять платье. — Тебя все любят.

Хейли стало грустно. Нет, не все. Элегантный черный экипаж с лакированными дверцами, украшенными фамильными гербами Блэкморов, подъехал на следующее утро ровно в одиннадцать часов. Все обитатели Олбрайт-Коттеджа, включая Пьера, провожали Хейли до дверей. Она обняла всех, пообещав по возвращении рассказать во всех подробностях, как провела день. Слуга в изысканной ливрее помог ей усесться в карету, и они тронулись в путь, сопровождаемые криками детей и прощальными взмахами рук. Когда все семейство исчезло из виду, Хейли откинулась на спинку сиденья и рассмотрела карету изнутри. Никогда еще ей не приходилось ездить в таком изящном экипаже. Она провела рукой по бархатной обивке темно-красного цвета, и пальцы ее утонули в пышном ворсе. Мимо проплывали картины знакомого пейзажа. Наконец карета покатилась по улицам Лондона. Хейли смотрела, как меняется город по мере того, как они, миновав жалкие домики предместья, въезжают в более фешенебельные кварталы. Радовали глаз туалеты леди и джентльменов, идущих по улицам, витрины модных лавок, добротные особняки. Наконец карета остановилась перед внушительным кирпичным зданием. Слуга открыл дверцу и помог Хейли выйти. Медленно поднималась она по ступенькам, разглядывая изумительной красоты здание, сложенное из старинного розоватого кирпича, изящный цветник по фасаду. Едва она поднялась на верхнюю ступеньку крыльца, как огромная двустворчатая дверь отворилась.

— Добрый день, мисс Олбрайт, — произнес дворецкий, не меняя выражения сурового лица, но почтительно отступая в сторону, чтобы она могла пройти в холл.

Когда она вошла в холл, у нее просто дух захватило от восторга. С потолка свисала многоярусная хрустальная люстра — самая большая из всех, когда-либо ею виденных. Величественная лестница изгибалась кверху, ведя на второй этаж. Пол в холле был выложен из темно-зеленого мрамора и блестел так, что Хейли видела в нем свое лицо, охваченное благоговейным ужасом.