Шрифт:
Глава первая
После окончания гражданской войны в Риме в 82 году до нашей эры, и победным возвращением Луция Корнелия Суллы в Рим, его соратник в войне и военачальник Марк Лициний Красс, давал пир. Были накрыты на улицах Рима 10000 столов, а дом самого богатого римлянина, коим являлся Марк Лициний Красс, был открыт для посещения всем желающим в том числе и простым жителям Рима.
Солдаты, которыми он командовал в ходе гражданской войны, и особенно отличились в битве у Коллинских ворот, устроили большое пиршество, чтобы отпраздновать это событие
Одни разлеглись на подушках, которые были брошены прямо на улицах возле низких столов, накрытых пунцовыми скатертями. Другие, сидя на корточках, хватали куски мяса из больших блюд, что стояли на столах, источая пряный аромат, исходивший от вареных окороков, и напоминали пир львиной трапезы после удачной охоты.
Рабы метались вокруг насыщавшихся воинов, убирая опустошенную посуду, и тут же ставились новые блюда с мясом и сосуды с вином. Сенат распорядился поставить ложа для пирующих, рабов, бочки с вином, и пир проходил в сытом достатке. Кухни дома Красса явно не хватало. Подсобные помещения были временно оборудованы под склады, а в саду, установлены вертела, где на больших кострах жарили целых быков, для солдат.
Яства менялись, все новые блюда появлялись на столах на смену опустошенных блюд. Тут были, окорока антилоп, и осетрина, приготовленная в особом соусе, рабами из дома Красса под руководством его поваров. Пирамиды, выстроенные из плодов, винограда и фруктов падали от прикосновения жадных рук, пирующих прямо в медовые пироги. Около большого кипариса стояла бочка с вином, и пьяные солдаты никак не могли вынуть деревянную пробку. Один из солдат, огромного роста верзила, пращой ударил по ней, и бочка, дав трещину, пролилась красным вином под одобряющий гогот солдат. Огромная лужа образовалась тут же. Хлюпая по винной грязи, солдаты черпали струю вина, наполняя чаши. Хмелели и орали на своих наречиях песни.
Пришла ночь. Рабы принесли огромные медные чаши на подставках и зажгли нефть. Дрожащее пламя нефти рождало продолговатые отсветы пламени на панцирях. Солдаты хватали бурдюки с греческими винами, амфоры, наполненные вином и пили, напиваясь до полного изнеможения. Многие из них храпели, прислонившись к стволам деревьев сада, и просто на земле, подложив под голову кулак.
Отсюда с высоты, где стоял дом Красса, была видна панорама Рима и как светлячки, располагались светильники вдоль улиц с накрытыми столами, напоминая живое ожерелье, брошенное великаном на Рим.
По мере того, как солдаты пьянели, они все больше думали о наградах за выигранную войну, и боялись, что Луций Корнелий Сулла не выполнит обещанного. Но это волновало только молодых солдат, старики, же знали, что Сулла не бросал слов на ветер, а заручится поддержкой вверенной Сенатом армии, как нельзя, кстати, вверенной ему, он не откажется в своем стремлении к единовластной диктатуре. Кроме того, брать земли и богатые угодья поверженных врагов, теперь его основная цель в достижении своих планов.
Сулла присудил к смертной казни сорок сенаторов и одна тысяча шестьсот так называемых всадников. Сулла, кажется, первым составил списки приговоренных к смерти и назначил при этом подарки тем, кто их убьет, деньги – кто донесет, наказания – кто приговоренных укроет. Немного спустя он к проскрипированным сенаторам прибавил еще других. Все они, будучи захвачены, неожиданно погибали там, где их настигали, – в домах, в закоулках, в храмах; некоторые в страхе бросились к Сулле и их избивали до смерти у ног его, других оттаскивали от него и топтали. Страх был так велик, что никто из видевших все эти ужасы даже пикнуть не смел. Некоторых постигло изгнание, других -конфискация имущества. Бежавших из города всюду разыскивали сыщики и, кого хотели, предавали смерти.
Свыше 120 тысяч ветеранов сулланской армии, сражавшихся под его командованием против понтийского царя и в гражданской войне, получили большие земельные участки в Италии и стали владельцами поместий, в которых использовался труд рабов. С этой целью диктатор проводил массовые конфискации земель. Достигались сразу три цели: Сулла расплачивался со своими солдатами, наказывал врагов и создавал опорные пункты своей власти по всей Италии. Если некогда аграрный вопрос использовался как орудие демократии, то в руках Суллы он стал орудием олигархии и личной власти могущественного диктатора.
Командирам своих легионов Луций Корнелий Сулла раздавал денежные суммы, магистратуры и должности в сенате. Многие из них за короткий срок стали богачами. Огромное состояние нажил и римский диктатор. Десять тысяч рабов, принадлежавших жертвам сулланских репрессий, были отпущены на волю и стали называться "Корнелиями" в честь своего освободителя. Эти вольноотпущенники тоже стали сторонниками Суллы. Но это еще будет, и Луций Корнелий Сулла сполна сдержит свое слово, и солдаты будут вознаграждены, а пока пир идет, и празднество продолжалось не только на улицах Рима, но и в более изысканном месте, в доме Корнелия Суллы, с его командующим Марком Лицинием Крассом…
Глава вторая
Зал дворца Луция Корнелия Суллы, где проходил пир этих знаменитых военачальников, представлял собой инкрустированное розовым мрамором помещение, посередине, которого располагался бассейн. Вода в нем была настолько прозрачна, что свет от светильников, пылающих под потолком, отражался от стен и падал на дно бассейна, от этого казалось, что воды в нем нет. И только, лишь, когда нагая рабыня, для постельных утех, прыгнула в воду, и вода под ее телом возмутилась, обдав брызгами ноги Суллы, Лициний Красс понял, что бассейн полон воды до краев.
– Как она мне надоела, – в сердцах вымолвил Сулла, – пора бы подыскать, что-то взамен.
– А, куда девать эту? – невозмутимо спросил Красс.
– Будто ты не знаешь? Хочешь, забери себе.
– Хоть ты мне и друг, но я не подбираю надоевших рабынь. А хочешь я приготовил тебе не тронутую девственницу. Принцессу Египетского царства. Я уплатил за нее целое состояние, решил преподнести тебе ко дню рождения.
– Так это и есть мой день рождения. Ты же знаешь, какая участь нас ждала бы в случае проигранного сражения там, у Коллинских ворот. Это ты Марк, спас меня, когда мои войска начали отступать.