Символ веры третьего тысячелетия
Шрифт:
– Сейчас, сэр, я знаю, что вы бы так и поступили. Но в тот момент… Все происходило так быстро… Но он в надежных руках, к тому же прямо отсюда я вылетаю к нему, – и она подняла на Президента глубокие, загадочные глаза.
Он кашлянул, переменил позу так, чтобы лучше видеть мониторы. Она тоже перевела взгляд на экран. Некоторое время они сидели молча, наблюдая за толпами, двигавшимися по празднично убранным, залитым солнцем улицам Вашингтона. Магнус все не появлялся.
В девять его все еще не было. Похоже, что-то случилось. Доктор Карриол решительно встала, Президент вопросительно посмотрел на нее.
– Извините, сэр, но я хотела бы сама пройти в Департамент окружающей среды. Это не похоже на мистера Магнуса – опаздывать, не поставив в известность заранее.
– Я позвоню, – предложил Ричи. Он не собирался сообщать ей о том, что в четыре утра Магнус был мертвецки пьян.
– Нет, сэр, не утруждайте себя. Я сама. Она чувствовала: что-то стряслось. Что-то очень серьезное.
Вокруг Белого дома было не протолкнуться: ждали выхода Президента. Она с трудом добралась до правительственной вертолетной площадки и распорядилась, чтобы ее доставили к Департаменту и желательно как можно ближе ко входу в здание. Пилот почесал в затылке, но посадил машину посреди улицы, прямо перед входом. Сделал он это с предельной осторожностью. К счастью, сегодня здесь было особенно мало пешеходов.
По случаю Марша были объявлены самые длинные каникулы в истории страны, поэтому Департамент, разумеется, не работал. Однако, поднявшись в Сектор № 4, она застала коротышку Джона Уэйна на обычном месте и погруженным в дела.
– Джон! – крикнула она, сбрасывая пальто. – Вы знаете, где мистер Магнус?
– Нет, – ответил он, недоуменно.
– Пойдемте со мной в его кабинет. Он должен был быть у Президента еще час назад – и не появился.
За столом, где обычно сидела миссис Тавернер, никого не было. Яростно, но молчаливо мигал телефон. Мистер Магнус терпеть не мог звонков, поэтому телефон был переключен на световые сигналы. Без сомнения, это тоже пытались связаться с Магнусом из Белого дома.
– Отыщите миссис Тавернер – кажется, за этим кабинетом у нее маленькая комната для отдыха. Наплюйте на хороший тон и загляните прежде всего туда, – бросила она на ходу Уэйну и открыла дверь в кабинет Магнуса.
Похоже, что несмотря на сильное опьянение, Магнусу ночью удалось каким-то образом перебраться из-за стола на удобный, мягкий диван. Там он и остался. Лежал на спине, одна нога свешивалась с дивана: громадный толстый младенец, сопящий, слюнявый, только лицо дряблое, раскисшее.
– Мистер Магнус! Мистер Магнус! – кричала она, тряся его за плечи. Содержание сахара в его крови, видимо все-таки несколько снизилось с тех пор, как Карриол видела его в последний раз, и все-таки ей понадобилось не менее двух минут, чтобы разбудить его. Наконец, веки дрогнули и зеленые, как крыжовник, глаза бессмысленно уставились на нее.
– Да проснитесь же, Магнус! – чуть ли не в двадцатый раз произнесла она, с трудом сдерживая ярость.
Постепенно взгляд его сделался более осмысленным: во всяком случае, он, кажется, начал ее узнавать.
– Черт! – вдруг простонал он, пытаясь сесть, – Господи, как мне худо! Сколько сейчас времени?
– Девять тридцать, сэр. На восемь у вас была назначена встреча с Президентом. Он все еще ожидает вас, но, думаю, его терпение вот-вот лопнет. Тем более, что через два часа, ровно в полдень, как и было задумано, завершается Марш и Президент покинет Белый дом, чтобы быть вместе с народом…
– Черт, черт, черт! – всхлипывал Магнус, хватаясь за голову, – принесите мне кофе! Где Хелена?
– Понятия не имею.
Тут прибыл Уэйн с донесением, где и в каком виде он обнаружил миссис Тавернер. Джудит велела ему принести кофе; она стояла, скрестив руки на груди, и насмешливо наблюдала, как ее начальник, сидя на краешке дивана, растирает ладонями свои заросшие щетиной щеки – да с такой силой, что пальцы утопают в складках жира.
– Плохо себя чувствовал, – бормотал он, – так странно… Отключился… и все. Никогда раньше такого не случалось, даже когда крупно перебирал.
– Есть у вас здесь чистое белье, свежий костюм? Хоть что-то презентабельное? В чем вы на торжество пойдете?
– Вроде бы есть, – проговорил он и зевнул. Глаза его слезились. – Ох, надо сосредоточиться, а не могу.
Джон принес кофе.
– Как там миссис Тавернер?
– В порядке. Правда, думает покончить с собой. Все время твердит, что с ней еще никогда такого не случалось в рабочее время.
– Передайте, что я ей глубоко сочувствую и что нет такого шефа и такой работы, ради которых стоило бы думать о самоубийстве. Отправьте-ка ее домой.
Джон вышел, а Карриол налила кофе и передала Магнусу. Кружку он опорожнил в два глотка и потребовал добавки. На сей раз он пил медленнее.
– Господи, ну и денек! Я все еще не очухался.
– Бедняжечка! – саркастически воскликнула Карриол. – А вы хоть знаете, что миссис Тавернер тоже потеряла сознание и у нее, смею заверить, было на то куда больше оснований. Разве можно так бессовестно эксплуатировать женщину? Вы ее так в гроб вгоните!
В это время в дверь постучали, и на пороге показалась миссис Тавернер собственной персоной: за десять минут она успела привести себя в полный порядок.
– Благодарю вас, доктор Карриол, – сказала она, – мне и правда лучше бы домой… Если можно. Вот только как с тем списком специалистов и оборудования, который вы передали мне вчера вечером?
Лицо Карриол, и без того бледное, сделалось мертвенно-бледным. На какой-то момент миссис Тавернер показалось, что с главой Сектора № 4 случится удар: тело ее неестественно выгнулось, глаза почти закатились, из оскаленного рта вырвались странные, пугающие звуки. Но уже в следующий момент Карриол подскочила к дивану, где все еще восседал Магнус. С непонятно откуда взявшейся силой подхватив под мышки личного секретаря Президента, она поставила его на ноги и яростно встряхнула:
– Остров Покахонтас! Врачи!