Символ веры третьего тысячелетия
Шрифт:
– Не могу взять в толк, Джудит, – говорил доктор Моше Чейзен своему новому Генеральному Секретарю спустя несколько дней, – зачем вы согласились занять этот пост? Нельзя служить сразу двум господам. Теперь Вы – один из советников Президента и связаны с ним неразрывно. Когда Тибор Ричи уйдет с Президентского поста, – а это рано или поздно произойдет, даже если его выберут еще и на четвертый срок, – вам как чину его администрации придется уйти вместе с ним. После этого Вам вряд ли предложат занять вашу прежнюю должность в Департаменте! Должность Секретаря, правда, не выборная, но она имеет прямое отношение к политике. Вы потеряете работу в Департаменте. У нас очень любят держать на ответственных постах тех, кто связан с какой-то политической партией. И на мой взгляд, это вполне разумно – Он пожал плечами. – Люди, занимающие важные должности на общественном поприще, должны оставаться вне политики. Политические лидеры – люди временные, они волей-неволей должны поддерживать тех, которые их выдвинули. И уходить с ними вместе.
– Вот уж не знала, что у вас такие твердые принципы на этот счет, – отозвалась доктор Джудит Карриол с насмешкой.
Как отреагировал бы на этот вызов доктор Моше Чейзен, так и осталось неизвестным, потому что в этот момент раздался звонок и послышался голос миссис Тавернер:
– Доктор Карриол?
– Да, Хелена, я вас слушаю.
– Вам звонит Президент.
– Передайте ему, пожалуйста, что у меня сейчас совещание и я свяжусь с ним попозже.
– Слушаюсь, доктор Карриол.
У Чейзена от изумления брови поползли вверх.
– Не верю ушам своим! Джудит, с Президентом США не говорят через секретаршу! Это неслыханная наглость, черт побери.
– Ерунда, – хладнокровно отозвалась Джудит, тем более, что это был неофициальный звонок. Я сегодня с ним обедаю.
– Не может быть!
– Отчего же? Он теперь не связан брачными узами, а у меня их и не было никогда. Я ведь его советник. Почему же мы не можем пообедать вместе? Кто нам может запретить.
Доктор Чейзен дипломатично решил переменить тему разговора:
– Послушайте, Джудит, мне нужно услышать ваше официальное мнение по одному деликатному вопросу. Я бы хотел поехать в Холломан и навестить родных Кристиана. Если вы считаете, что этого делать не следует, я, конечно, не поеду…
Некоторое время она задумчиво молчала, потом ответила:
– Не могу сказать, что я в восторге от вашей идеи. Но и особых возражений нет. Полагаю, ваш визит будет носить личный характер?
– Конечно. Я же не знаком с ними. А похороны, согласитесь, не самый удачный момент для того, чтобы навязываться в друзья. С другой стороны, на меня большое впечатление произвела мать Джошуа. Какая мужественная, какая отважная женщина! Я хотел бы убедиться лично, что с ней все в порядке.
– Что, совесть мучает, а, Моше?
– И да, и нет.
– Не вздумайте корить себя. Он сам виноват. Только он сам. Некоторые просто не способны следовать здравому смыслу. Он был именно таким – самым непредсказуемым человеком на земле. Разумеется, он обладал могучим интеллектом, но руководствовался не им, а исключительно эмоциями. Пустая трата энергии и ничего больше, Моше.
– Каков бы он ни был, он вполне сгодился для ваших целей, Джудит. Уж вы-то знаете! Неужели вам ничуть не жаль его?
– Жаль? Его?! – она покачала головой. И в ее голосе не было обычного сарказма, когда она продолжала:
– Джошуа Кристиана невозможно жалеть или оплакивать. Он не умрет никогда. Он переживет и вас, и меня. И торжествующе, с загадочной улыбкой на лице, она добавила: – Я сама позаботилась об этом.
Моше сокрушенно хлопнул себя по бедрам:
– Ах, иногда мне кажется, что вся эта ответственность слишком тяжела для меня. – Он поднялся и взглянул на часы: – Ну, мне пора обратно в Сектор № 4. У меня на сегодня две конференции. Боже, до чего мне все надоело: я бы скорее согласился горбатиться у компьютера, чем присутствовать на этой говорильне.
– Бросьте, Моше, никто вас не заставлял, сами согласились.
– Знаю, знаю! – Он выпрямился и снова надел на себя маску величественного достоинства. Она заметила, как он похудел в последнее время. – Я еврей, – сказал он просто. – Иногда мне надо поплакаться, чтобы чувствовать себя бодрее. Вы распорядились Сектором № 4, четвертым отделом с присущей вам прозорливостью, Джудит. Я как генератор идей и Джон Уэйн как администратор – мы прекрасно сработаемся.
– Как у вас со здоровьем, Моше? – спросила Джудит, когда он уже направлялся к выходу, – вы проходили медицинское обследование?
– Имея такую жену, как моя? И вы еще спрашиваете!
– Все в порядке?
– Разумеется, – ответил он и вышел. Джудит подождала и попросила соединить ее с Президентом. Его звонок пришелся как нельзя более кстати: избавил на необходимости отвечать на вопрос, почему она согласилась сменить профессиональную карьеру на политическую. Она чуть-чуть не проболталась, а это могло бы стать крупной ошибкой. Моше очень переменился после смерти Джошуа Кристиана, хоть и не знал подробностей. Да, это наверное потрясающе, стать первой Леди! Можешь там изводиться, сколько душе угодно, милейший Джошуа! Петля на кизиловом дереве – это не для меня. Я даже не ненавижу тебя больше. Хотя сейчас могу признаться – ненавидела. Даже позволяла командовать собой. Но если бы ты вырос в Питтсбурге, в той среде, где я, то знал бы: ничем не пробить шкуру, которая там нарастает. Если бы не эта шкура, то я и до сих пор пребывала бы в том же Питтсбурге и либо спилась, либо сидела бы на игле – и то при условии, что ухитрилась бы добывать на это деньги?
А Тибор Ричи – мужчина красивый. И я буду для него идеальной женой. Я полюблю его. Сделаю его счастливым. Буду заботиться о его дочери, добьюсь, чтобы он выставил свою кандидатуру на четвертый срок. Добьюсь, что его будут считать еще более великим человеком, чем Август, император римский. Я почивать на лаврах не стану. От операции «Мессия» – к операции «Император»!
Доктор Чейзен остался в Холломане на Оук-стрит, 1047 ночевать. Семья Кристиана встретила его сердечно. Они говорили о покойном свободно, без слез и рыданий – гораздо спокойней, чем сам Моше. Говорили о том, как намерены распорядиться собой теперь, когда с ними больше нет Джошуа.
– Я и Мириам собираемся вскоре отправиться в Африку. – Нам столько еще надо успеть сделать, чтобы Завет Джошуа по-настоящему утвердился на Земле, – говорил Джеймс.
– Скоро опять уеду в Южную Америку, – говорил Эндрю. Он не прибавил, что жена будет сопровождать его. Доктору Чейзену показалось, что она, бедняжка, не совсем в себе: то бесцельно бродила по комнате, тихонько напевая, то вдруг прислонялась к плечу Мэри, которая обращалась с ней нежно и терпеливо.
Они, – сказала Мэри, имея в виду себя и Марту, – останутся возле Мамы здесь, в Холломане, пока остальные будут служить делу, начатому их покойным братом.