Символы славян
Шрифт:
Сербы вновь выученный заговор сначала произносили «на вербу», а потом уже заговаривали людей и скот. Так поступали, «чтобы заговор так же легко принялся, как принимается верба».
Старую вербу считали проклятым деревом в некоторых районах Сербии, Боснии, Македонии и Польши. В районе Скопля (Македония) вербу называли проклятой, потому что она не давала плодов, тени.
Сербы-боснийцы говорили, что верба была проклята и потому она обыкновенно гнилая изнутри. В нее стрелял из лука, и ее проклял св. Сысой; он метил в сатану, который в ней прятался. Поляки в Вармии и на Мазурах полагали, что верба — злое дерево: по этиологической легенде, из вербы были сделаны гвозди для креста, на котором был распят Христос. В наказание за это верба стала бесплодной, трухлявой
По представлениям белорусов, на вербе с Крещения до Вербного воскресенья сидит черт (до этого он обитает в воде, в лозе, а после Вербного воскресенья на клене и в жите). Словаки полагали, что водяной часто сидит на самой высокой вербе и высматривает свою жертву, а болгары думали, что самодивы (вилы) живут на вербах и других деревьях.
По белорусским верованиям, черти весной «отогреваются» на вербе, а после того как вербу освятят в Вербное воскресенье, они падают в воду, поэтому от Вербного воскресенья до Пасхи нельзя пить воду, зачерпнутую под вербой. При этом черти, по белорусским и польским поверьям, предпочитают сухую, дуплистую вербу, ср. польскую и белорусскую поговорку: «Влюбился, как черт в сухую (старую) вербу» (Н. И. Толстой, В. В. Усачева).
Известны украинские фольклорные тексты, прямо или косвенно связывающие вербу с небом и солнцем: объясняя детям в начале Великого поста, куда девалась скоромная пища, им говорили: «Були на масниці вареники, так в піст на вербу повтікали» или же «Узяла Бозя (Бог) на вербу та там і поставила». Верба упоминается в детских заклинаниях, обращенных к дождю: на вербу (а также на дуб или вообще «наверх») помещают горшок с борщом, который падает вместе с деревом или его уносят с собой птицы: «Не иди, не иди, дощику, / Наварю я борщику, поставлю на вербі, / Щоб випили горобі..»
В украинских весенних песенках (отмечающих окончание дневного времени, отведенного для пения) решето (символ солнца) также оказывается помещенным на вербе, ср. такую веснянку:
Спивалы дивочки, спивалы, В решето песеньки складалы, Поставылы на верби, Як налынулы лыбыди. И звалылы решыто до долу. Час вам, дивочки, до дому.со свадебной песней: «Склонилось сонечко до долу. Час нам, панове, до дому».
В украинских загадках верба — это солнце: «Стоит верба на серед села, розпустила голье на все Подолье». В северно-русских свадебных песнях «золотая верба» напрямую соотносится с храмом: «На горе высокой… Выросла верба золотая… Посередке золотой вербы списана Спаса Пречистая Божья Матерь Богородица». В заговорах верба, наряду с дубом и некоторыми другими деревьями, — Мировое Древо, представляющее собой центр мироздания: «На моры, на лукаморі стащь вярба, на той вярбе семсот галля, а у том галле звіта лапухова гняздо, у тым гняздзе ляжыць Ева-царыца…»
В славянском фольклоре и верованиях верба оказывается причастной к сфере чудесного, ср., например, мотивы «золотой вербы» («де не повернется, золот1 верби ростуть») и «груши на вербе» («…у нас девки в злате ходят, у нас вербы грушки родят»), известные в западно-украинском фольклоре. В восточно-славянской сказке-небылице на лошади вырастает верба до неба. На юге Польши и в Галиции известны рассказы о чудесной дудочке, которую можно сделать из вербы, растущей в самой глубине леса, там, где ее не касался солнечный луч и где она никогда не слышала ни петушиного крика, ни шума бегущей воды. С помощью такой дудочки можно развеселить загрустившего человека, заставить танцевать того, кто никогда этого не делал, можно привлечь себе в ульи чужих пчел, разоблачить злодея и убийцу и т. п.
Ель
Дерево, используемое в похоронных и поминальных ритуалах, а также известное в качестве обрядового деревца. Относящиеся к ели мифологические представления и обряды получили развитие преимущественно у восточных и западных славян.
Для культурной семантики и символики ели существенны ее природные свойства как вечнозеленого, пахучего, колючего, «женского» и бесплодного дерева. Согласно этиологическим легендам, ель укрыла Богородицу во время ее бегства с Христом в Египет или Христа, прятавшегося от чумы, за что получила благословение и была вознаграждена, оставшись навечно зеленой.
Колючесть ели, а также сильный смолистый запах обусловливают ее применение в качестве апотропея (амулета). На Украине еловые ветки (вместе с ветками шиповника и крапивой) втыкали в канун купальской ночи перед воротами, хлевом, в стреху крыши и другие места, чтобы уберечь скот от ведьм, свиней — от болезней. Поляки при первом удое процеживали молоко через положенные крест-накрест еловые веточки, чтобы оно не испортилось. Еловые ветки широко использовались для защиты строений и культурного пространства от непогоды. Мораване украшали ими кресты, которые на Пасху втыкали в посевы от града. Однако более действенным средством считались еловые ветки, освященные на Рождество, Крещение, Сретение, Пасху или в день рождества Иоанна Крестителя. По сообщению с Витебщины, освященные еловые ветки вместе с ладаном подкладывали при закладке дома под четыре угла, чтобы предохранить его от грома. Ветки, которые были воткнуты в лед по бокам проруби на Крещение, приносили домой, клали за образа и втыкали в крышу — от ветра и грома; привязывали к яблоням в саду, чтобы предохранить деревья от бури; втыкали в стену, клали под дом, в подпол — «чтобы буря не тронула».
Ель — по грамматическому роду названий в славянских языках — по преимуществу дерево женское. Вероятно, именно с «женской» символикой ели связан запрет сажать и вообще иметь около дома ель, которая якобы «выживает» из дома мужчин. По верованиям сербов, если ель растет вблизи дома, в нем не будут рождаться мальчики. На Русском Севере не сажали ель у дома, опасаясь, что в противном случае «мужики не будут жить, умирать будут, одни вдовицы будут».
Запрет сажать ель у дома может объясняться принадлежностью ели к неплодовым деревьям (согласно болгарской легенде, ель «бесплодна», поскольку ее прокляла Богородица). В Белоруссии ель не сажали из опасения, что «в доме ничего не будет вестись», «ничего не будет родить ни в хлеву, ни дома». Особенно избегали держать ель у домов молодоженов, чтобы те не остались бездетными.
В России ель могла быть священным деревом (ср. также священные сосны). Известны легенды о явлении на елях чудотворных икон и о постройке часовен и церквей в местах, где росли такие ели.
В верованиях восточных славян ель имеет отношение также и к области народной демонологии. Согласно владимирской быличке, домовой живет в большой сосновой или еловой ветке, подвешенной где-нибудь во дворе. Дети лесовых духов лежат в люльках, висящих на елях и соснах, а дети русалок — под елью. По елям черти водят проклятых и утащенных ими в лес детей, под ель леший укладывает спать заблудившихся детей.
Один из популярных мотивов русской демонологии, связанных с елью, — счет хвоинок. Согласно быличкам, этим занимаются по поручению колдунов заброшенные к ним проклятые дети, а также черти, требующие себе работы у колдунов. Тот же мотив встречается и в заговорах от детской бессонницы (ср.: «Поди, заря, в лес, сядь на елку, считай себе иголки. Там тебе дело, там тебе работка. Моего дитятка сердечного знай не задевай»).
Ель — дерево, которое нашло широкое применение в похоронной и поминальной обрядности. У старообрядцев принято было прямо в лесу подкапывать корни большой ели, немного выворачивать ее из земли и в образовавшуюся яму класть тело умершего без гроба, а затем сажать ель на прежнее место, «яко будто век тут ничего не бывало». С этим согласуется олонецкое свидетельство о похоронах висельников между двумя елями, а также мотив похорон под елью в сербских эпических песнях.