«Синано» - потопление японского секретного суперавианосца
Шрифт:
Я не верил своим глазам. Что же произошло? Авианосец послал световой сигнал, и почти одновременно с этим эсминец стал разворачиваться и уходить. Почему? На эсминце нас наверняка заметили. Он был всего в трех милях от нас и мог подойти вплотную к нам через несколько минут. Вместо этого эсминец повернул, так ничего и не предприняв, словно показывая нам кукиш. Не произведя ни единого выстрела!…
– Он меняет курс, Джон. Никакого сомнения. Посмотри на него. Он возвращается на свое место впереди авианосца. Что ты думаешь по этому поводу?
– Не могу понять, командир.
– Ничего более странного я в жизни не видел, - ответил я.
Вахтенный офицер сообщил подводникам, находившимся в боевой рубке, о действиях эсминца.
– Мы видим его на экране радиолокационной станции, - сказал энсин Кросби.
– Трудно поверить, не говоря уже о том, чтобы понять все это.
– Не очень-то нападай на них, Гордон, - ответил с усмешкой лейтенант Боша.
– Я думаю, что это был выдающийся ход командира эсминца. Парень по мне.
Прислушиваясь к болтовне снизу, я впервые с того момента, как эсминец устремился на нас, позволил себе расслабиться. Что же делать теперь? Мы снова оказались на исходной позиции. Я с облегчением увидел, как эсминец внезапно отказался от нападения, но наше решение идти прежним курсом тоже не дало нам никаких преимуществ, и мы не смогли приблизиться к авианосцу. В лучшем случае нас разделяло то же расстояние.
– Командир, авианосец меняет курс, - доложил лейтенант Бантинг через открытый люк.
– Расстояние между нами увеличивается. Он изменил курс влево на 30 градусов. Его курс сейчас 180 градусов, на юг.
– Проклятье, а что же теперь, Джон?!
– воскликнул я.
Часы показывали 23.02. Оставалось меньше часа до полуночи. И наступит другой день. Среда, 29 ноября 1944 года. Я размышлял о том, что нового принесет нам этот день. Бой? Смерть? Жизнь?
«Приказываю всем сигнальным занять свои места», - сказал я.
Я пристально всматривался в авианосец. Его силуэт изменился из-за перемены курса: он казался намного меньше и еле виднелся на горизонте. Эсминец то исчезал, то появлялся при ночном свете луны. Я прокричал вниз глазному старшине Карнахану:
– Старшина, попросите коммандера Бобчинского подняться на мостик!
Боб был наиболее способным и опытным офицером на борту, так как он много раз в начале войны бывал в боевых походах именно в этих водах. Сейчас я очень нуждался в его совете и помощи.
– Еле ноги унесли, а, капитан?
– проговорил Боб, поднявшись наверх. Его глаза добродушно светились.
– Да уж, о таком только и писать домой!
– засмеялся я.
– Но что ты думаешь обо всем этом? Эсминец почти настигает нас. Мы уже готовимся к бою и погружению, а тут авианосец начинает передавать ему световые сигналы клотиковым огнем. Очень и очень странно… Дважды авианосец посылал световые сигналы продолжительностью десять секунд. Я думал, что он приказывает эсминцу открыть по нас огонь. Но вместо этого эсминец разворачивается, уходит и занимает свое место по курсу авианосца…
– Я
– Он изменит свое мнение, если нам удастся подойти к авианосцу на расстояние торпедного залпа, - несколько раздраженно проговорил я.
– Но в этом и состоит вся проблема. Начать с того, что он нас обогнал. Сейчас он изменил курс на тридцать градусов и вскоре оставит нас далеко позади. Что нам делать?…
Мы помолчали с Бобом несколько минут, вглядываясь в силуэты кораблей, составлявших авианосную группу. Затем мы решили спуститься вниз, чтобы посмотреть карты и оценить обстановку. Вахтенный офицер оставался на мостике вместе с сигнальщиками. А мы с энсином Дайгертом, помощником штурмана, сверили данные о курсах кораблей, полученные лейтенантом Бантингом на торпедном автомате стрельбы, с данными, полученными лейтенантом Бошей от радиолокационной станции. После этого мы с Бобом стали обсуждать план наших действий.
– Я думаю, Боб, ты согласишься с тем, что у нас нет никакого шанса обогнать его при нашей скорости, если он будет продолжать идти новым курсом сто восемьдесят градусов?…
– Я согласен, Джо. У него большая скорость, и мы не сможем догнать его на этом курсе. Но тем не менее у нас есть шанс…
– Какой же?…
– Я просмотрел внимательно прокладку курса авианосца на карте. Когда мы впервые увидели его, он шел курсом примерно двести десять градусов. Таким курсом он следовал более двух часов. А несколько минут назад он повернул на юг…
– Верно, когда мы его впервые обнаружили, он был на курсе двести десять градусов. Казалось, он направляется на Филиппины, - заметил я.
– Хотя зачем ему направляться в тот район, где господствуют американские авианосные соединения, - этого я не мог понять…
– Хорошо, направление курса корабля в этот район - это одно дело. Но на гораздо большее расстояние он может идти и другим курсом.
– О'кей. Я понял, что ты хочешь сказать, Боб. Ты думаешь, что направление по курсу двести десять градусов к юго-западу - это основной курс авианосца? А вот этот, новый курс сто восемьдесят градусов - это частный курс на зигзаге? Сейчас он направляется влево, но рано или поздно, на зигзаге, он повернет вправо и снова возвратится на основной курс двести десять градусов?
– Именно так, командир!
– просиял Боб.
– Во всяком случае, это единственный наш шанс. Если он останется на данном курсе сто восемьдесят градусов, мы можем сказать ему «гуд бай» навсегда.
– Ты совершенно прав, Боб. Поэтому мы не будем преследовать его по новому курсу. Подводная лодка «Арчер-Фиш» будет идти с максимальной скоростью курсом двести десять градусов, так как мы надеемся, что это есть генеральный курс авианосца и он вскоре на него возвратится. Когда же он это сделает, мы будем уже рядом и постараемся занять удобную для торпедной атаки позицию.