Синдром Деточкина
Шрифт:
– Как скажете.
Все же – не обо мне. Но тогда… все правильно, и я целиком на его стороне.
Бедовую головушку Жанны я знал прекрасно. Если по живости натуры она действительно вляпалась во что-то опасное, что однажды, честно говоря, просто обязано было произойти… Шеф прав, лучше перестраховаться.
– Сообщу обязательно, – подтвердил я.
И не обманывал. Хотя Жанна и занимала некое приятное место в моей жизни, шеф был для меня всем. Не просто начальником. Даже не отцом. Богом!
Именно, не шучу. Таких, как он, я не встречал
Пока я сидел в следственном изоляторе, моя жена, из-за которой все случилось, развелась со мной, продала квартиру и уехала. Я мог остаться один со своими проблемами, если бы не Борисыч. Он понимал, что зло должно быть наказано любым путем, а справедливость – это не мнение ребят в мантиях, а то, из-за чего болит душа, и желание чего не дает нам перестать быть людьми.
Маленький тест: Виталий Калоев, который убил авиадиспетчера, убийцу своих детей – герой или преступник? От ответа зависит, будет ли вам интересно дальнейшее, или лучше сохранить нервы.
Борисыч не пожалел ни денег, ни времени, задействовал все связи, и вот я перед вами – живой, здоровый и свободный. Правда, с Дамокловым мечом условного срока, но что это значит по сравнению с обретенной волей?
– У меня к тебе просьба. – Голос собеседника чуточку изменился. – Слышал про Арбитра?
Я слышал. Парнишка с этой погремухой тоже подвизался под крылышком Борисыча. Арбитр утром расстрелял трех недоносков, по чьему-то наущению громивших одно из производств, а оно принадлежало нашей конторе. Слов они не поняли, на попытку решить вопрос миром ответили взятием заложниц из обслуживающего персонала.
– Сделаешь ему алиби? – продолжил шеф.
Повисла тягостная пауза, причину которой он должен был понимать.
С моей точки зрения, любой преступник – преступник. Любой. Кроме человека, который убил преступника. Ну, вы понимаете. Я ведь только что рассказал о своем случае и его мотивах: человек, решивший, что он выше других и покусившийся на их жизнь или имущество, перестает быть с ними равным и потому не достоин жизни.
Но если заведомый преступник, чьи преступления мне досконально известны, совершает благое дело, очистив мир от других преступников – хорошо это или плохо? Спросим по-другому: преступление это или нет?
Я нехотя произнес:
– Подумаю, что можно сделать.
– Отлично. Я знаю, твои алиби несокрушимы.
Борисыч отключился.
Планшет на руле еще светился поставленной задачей, но мозги уже переключились. Ладно, на сегодня хватит работы и логических задачек, пора домой, в родную квартирку, после моего возвращения из недр темного мира тоже предоставленную шефом. Причем не во временное пользование – в собственность! И как, чертяка, предоставил! Но… молчу. Об этом, с вашего разрешения, как-нибудь позже.
Такой подарок сделал мне Борисыч. Такой у меня шеф. И если он считает, что именно я должен заняться скользким и неприятным делом Арбитра, я займусь. Завтра.
Касание кнопки зажигания, урчание проснувшегося дракона под капотом… Я нажал на педаль акселератора. Невзрачный с виду полноприводный седанчик, в котором скрывался умело втиснутый табун, пустился вскачь по знакомым ухабам и направлениям. Нннооо, родимый, вперед к светлому будущему, которое я ежедневно творю вот этими, впившимися в руль, привыкшими и к гантелям, и к клавиатуре натренированными руками. Своими руками. Так, как дай Бог каждому.
4
Едва я выехал на проспект – стал свидетелем вышеописанной сценки и участником последовавших за ней событий. Итак, мы с водителем подрезанного автомобиля решили прогуляться и поговорить. Мужчина открыл супруге дверцу, она красиво вышла, они шагнули в мою сторону. Золотоволосая спутница водителя очаровательно щурилась, но темных очков не надела, за что получила от меня огромное внутреннее спасибо. Потому что ее искренние глаза намного больше располагали к доверию и красноречию, чем отвратительная стеклянная стена из темноты и пустоты за ней.
– Алекс, – назвался я и протянул визитку.
Визитка была простейшей – имя, фамилия, телефон и никаких сведений о должности или месте работы. Кратко, информативно, ничего лишнего, то есть ничего такого, что навело бы на неправильные мысли. Зачем людям знать, кем я, еще довольно молодой парень, числюсь в известной в городе компании, которую одни искренне любили, другие отстраненно уважали, третьи люто ненавидели, но все безмерно опасались? Лучше начинать разговор с чистого листа.
Мужчина представился:
– Владислав.
– Нина, – проговорила его обаятельная спутница.
В обоих случаях я галантно склонил голову, затем сделал первый шаг под сень деревьев.
Небо медленно закрывалось тучами, но сильного ветра не было, а из-под свинцовой завесы на далеком западе по-прежнему били слепящие лучи.
– Алекс – сокращение от Александра? – поинтересовалась присутствовавшая среди нас дама, – или от Алексея?
Она шла с другого краю и была почти не видна. Почти, поскольку не вся. С фигуристыми женщинами такое бывает.
– Алекс – имя по паспорту, родители удружили.
– Женат? – на всякий случай осведомилась Нина, хотя ее взгляд уже искал и не нашел кольца на нужном пальце.
– Уже нет.
– А что случилось?
Владислав покачал головой: настойчивость супруги выглядела неуместной. Но этот вопрос почему-то слишком волнует женщин, и Нине очень хотелось узнать хотя бы версию одной из сторон. Я не стал разочаровывать.
– Меня бросили. Людмиле нужен был кто-то с возможностями, а я жил своей жизнью… и был доволен.