Синдром разорванного сердца
Шрифт:
Я взвыла и помчалась в холл, оставив Лейлу с болящей. Али едва поспевал за мной.
– Стой, женщина, ты чего надумала?
Я не собиралась останавливаться. Вылетев во двор, осмотрелась. Единственная пристройка могла сойти за лазарет.
– Вспоминай, кто и когда выезжал из этих стен? Именно он и принёс сюда вирус.
Али почесал бороду.
–Так док и выезжал в больничку местную.
– Нам туда?
– я указала рукой в сторону пристройки.
Тюремщик кивнул.
Возглавляя процессию, я приблизилась к двери и дёрнула за ручку.
– Открывай!
По ту сторону что-то клацнуло, дёрнулось, зашуршало, а потом знакомый писклявый голос просипел:
– Не беспокойте меня. Я занят.
Меня накрыла злость.
– Открывай немедленно, или мы взломаем двери!
Молчание затянулось. Я обернулась к Али.
– Чего стоишь? Ломай.
Бедуин подал знак, и двое молодцев навалились на преграду всем весом. Петли жалобно скрипнули, и парни ввалились в полутёмное помещение.
– Путь свободен, госпожа.
Высоко задрав голову, как и положено настоящей госпоже, я величественно пошла по коридору, радуясь, что час мести приближается.
Огромные стеклянные двери огораживали просторное помещение, которое напоминало больничную палату. Я не могла пройти мимо. Остановившись, взглянула сначала за бронированное стекло, а затем на Али.
– Это что, инкубатор?
Несколько китаянок в деликатном положении сидели в креслах и смотрели фильм на нереально огромной плазме.
Араб кивнул.
– Никто не держит тут женщин насильно. Они сами согласились продать не рождённых детей по разным причинам. В отличие от Муртазы, мы не оплодотворяем дам искусственно и не вводим в кому. Они получают вознаграждение и возвращаются в семьи. Но вот указать данное место они не смогут никогда.
Я вновь взглянула на горе-матерей. Нет, мне, родившейся в России, выросшей во Франции, и в голову бы не пришло продать своего малыша, бившегося под сердцем, на съедение старым извращенцам. Ни жалости, ни сочувствия в тот момент я не испытывала.
Отвернувшись, двинулась дальше, пока не заметила в одном из кабинетов эскулапа. Очкарик сидел за столом, закрывая лицо руками. С первого взгляда было ясно. Ветрянка поразила и его.
Подбоченившись, я встала напротив и широко улыбнулась.
– Чего расселся? Мы за тобой. Идём. Сейчас во дворе костёр разводят. Будем сжигать тебя заживо. Это же ты инфекцию принёс?
Мужчина затрясся в рыданиях. Булькающие нечленораздельные звуки вырывались из впалой груди.
Я обошла кабинет, сунув нос во все шкафчики. Чего тут только не было? Градусники, витамины и куча препаратов для искусственного прерывания беременности.
– Жаропонижающие, зелёнка, где?
Эскулап продолжал рыдать. Вот же бестолочь!
Наконец, мне повезло. Пузырёк с целебной жидкостью изумрудного цвета всё-таки обнаружился. Но один! Схватив лекарство, я тут же потеряла интерес к противному очкарику. Мне хотелось поскорее покинуть это помещение, где матери продавали своих детей, а чёртов доктор намеривался сжигать больных ветрянкой.
Глубоко втянув воздух, я обратилась к Али.
– Пошли кого-нибудь в аптеку вот за этим. А ещё пусть купят аспирин и супрастин. Да живо! К вечеру все обитатели этого замка слягут с температурой.
Али поморщился, но отдал приказ на арабском, и двое охранников помчались к здоровенному Джипу.
Всё. Миссия выполнена. Теперь предстояло успокоить население и объяснить, что делают в таких случаях.
Глава 40
В прогнозах я не ошиблась. К вечеру большая половина жителей слегла с температурой. Не миновало это и Лейлу. Несмотря на все запреты, я разместила девушку в собственных апартаментах, решив ухаживать за ней лично.
– Сейчас хорошее время для побега, госпожа. Охраняются только двери. Говорят, хозяин тоже занемог. Если Вы сможете перелезть через стену с противоположной от входа стороны, то попадёте на единственную тропу. Она выведет Вас в деревню.
Я поднесла к обветренным губам стакан с настоем.
– Мы обязательно сбежим отсюда, но вместе, когда ты окрепнешь.
Лейла вымученно улыбнулась.
– Со мной всё будет хорошо. Бегите!
Легко сказать! Мне предстояло ещё найти ключ от «покоев» Чена. У кого они могли быть? Размышляла я недолго. Главное - попасть в тюрьму, а уж дальше что-нибудь придумаю. Позаимствовав у Лейлы шпильку, тяжело вздохнула. Придётся вспомнить молодость.
Будучи самой здоровой, я бродила по монастырю с благородной миссией, оказывая помощь тем, кому она была необходима. Дети переносили ветрянку легко, а вот взрослые…
Вокруг царила пустота. Лишь на кухне в строю остались три дамы, да и то, ненадолго. Я заглянула в одну из кастрюль и выловила кусок сочной говядины.
– Нужно накормить арестованного.
Одна из женщин кивнула и положила в тарелку горячую лепёшку.
Моё перемещение не вызвало подозрения. Не опасаясь камер, я спустилась в подвал, а потом в ещё один. Тусклые лампочки освещали страшное помещение. От холода кожа покрылась мурашками. Я прошла вдоль пустых клеток и остановилась перед прибежищем журналиста. Мужчина дремал на узком тюфяке, укутавшись в выцветший плед. Слава Богу, мой друг не замёрз до смерти. Взявшись за прутья решётки, я тихонько позвала:
– Чен! Ты жив? Че-ен?
Спецкор шевельнулся.
– Настя! Ты как сюда попала?
Я просунула тарелку в узкую щель у пола.
– Поешь, а я немного поколдую.
Осмотрев замок, воодушевилась. Ничего особенного. Открыть такой - плёвое дело.
– Слушай внимательно, Чен, как только стемнеет, беги через холл. Несколько окон на восточной стороне не имеет решёток. Правда, окошки узкие, но ты юркий, пролезешь.
Спецкор накрыл мои пальцы своими.
– Без тебя не побегу. Или вместе, или никак.
Вот что мне было делать с этим упрямцем? Я тяжело вздохнула.
– Ты пойми, кто-то должен сообщить властям, вызвать полицию.
– Полиция сюда не сунется, во всяком случае, местная. А, пока я попаду в Пекин…
– Ты верно рассуждаешь, проныра. Полиция сюда не сунется. Да и сбежать у тебя не получится.
Я вздрогнула, услышав голос Али. Мужчина стоял у дверей, шатаясь из стороны в сторону, как пьяный. Его бил озноб, на лбу выступили капельки пота, сыпь уже разошлась по лицу и по рукам, голос осип. Тем не менее, проклятый бедуин крепко держал пистолет.