Синдром звездочета
Шрифт:
Архипов тоже вскочил и побежал к стойке администратора – расплачиваться. Можно было не сомневаться, что он тщательно проверит и перепроверит счет. Не исключено, что и скидку выбьет.
– Я сама быстрее доберусь, да и зачем вам такой крюк делать.
– Тогда до завтра. Я тебе позвоню.
Мы вышли из ресторана. Ирка с Вадиком пошли к машине, а я нырнула в метро.
У меня было ощущение, что я легко отделалась. Сидеть в клубах табачного дыма из раскочегаренной трубки, пилить на скрипке и строить версии не пришлось.
Впрочем, ощущение,
Глава четвертая
– Доброе утро, Елена! – Охранник на КПП поздоровался со мной первым.
Стало приятно. Всего третий день работаю, а уже не сливаюсь с безликой толпой.
– Здравствуйте, Василий! – Для долгой беседы времени не было: я снова опаздывала.
Попробуй не опоздай, если работа начинается в девять, а путь до нее занимает полтора часа! А еще ведь надо собраться, привести себя в приличный вид – не бежать же на линию трудового фронта в пижаме и тапках. Вот и получается, что проснуться нужно не позже половины седьмого утра, а лучше в шесть.
Издевательство какое-то.
И, самое обидное, это я его себе устроила!
Не хотелось в этом признаваться (особенно Ирке), но червячок сомнения относительно нашей – моей с работой – совместимости, зародившийся в первый день, к третьему вырос до средних размеров амазонской анаконды.
Да и во внешнем мире позитива заметно поубавилось. Рядом с плазменными экранами, по-прежнему представляющими парадные виды Санкт-Петербурга, появился плакат в черной рамке. Крупно напечатанное слово «Скорбим…» и две гвоздички в вазе на полу не позволяли ошибиться в трактовке ситуации. Чей-то трудовой путь уже закончился вместе с жизнью.
Я наскоро скроила подходящую печальную мину и пробежала бы мимо, но узнала лицо на плакате. Такая знакомая ухоженная бородка… И, кажется, тот же самый прекрасный пиджак… В воздухе даже будто повеяло мужским парфюмом с нотками ветивера и мускуса.
«Не зря Минздрав предупреждает! – ахнул мой внутренний голос. – Докурился красавец!»
– Степан Степанович Чижняк, – прочитала я под портретом.
Датой смерти значился вчерашний день. По моей спине пробежали мурашки. Надеюсь, не я была последней, кто видел Степана Степановича живым?
– Такой молодой, красивый, полный сил мужчина, – с искренним сожалением произнес у меня под ухом женский голос. – Ему жениться надо было, а не умирать! Какая злая судьба.
Я повернула голову и внимательно посмотрела на невысокую пухлую даму. Та поправила локон у виска, и я отметила отсутствие на ее правой руке обручального кольца. Что ж, понятно сожаление об уходе потенциального жениха.
– Вы его знали? – Я кивнула на портрет.
– Степочку-то? – Дама глубоко вздохнула. Пышная грудь выпятилась, приблизив ко мне бейдж. «Петрова Анна Егоровна» – прочитала я. Должность уверенно не разобрала – грудь опять опустилась, – но, кажется, завкафедрой культурологии. – Он уже второй раз был нашим приглашенным лектором.
«Был бы и в третий, – поняла я. – А мог и более интересное предложение получить».
– Успел ли выступить? – спросила я, подумав, что в таком случае имею возможность познакомиться хотя бы с трудами покойного.
Лекции мы с коллегами тоже редактируем. Эта работа считается даже более сложной, чем правка докладов, и оплачивается по повышенной ставке.
– Да, вчера отчитал, ответил на вопросы слушателей и сразу убежал, даже чаю на кафедре выпить не захотел, – ответила Анна Егоровна и сокрушенно покачала головой. – И куда спешил, спрашивается? Получается, навстречу собственной смерти.
Это прозвучало очень значительно, я задумалась.
И без задержки озвучила свои сомнения и соображения Ирке, позвонив ей из ближайшей укромной ниши.
– То есть у нас уже второй погибший, – выслушав меня, сказала подруга и чем-то хлюпнула. – И это только в одном университете. Определенно, надо разбираться с губительным влиянием звезды. А ты сидишь там с утра до вечера, и мы не можем приступить к расследованию!
– Приступайте без меня, – разрешила я. – Для начала пусть Архипов, наш гений интернет-поиска, нароет инфу о втором погибшем. Степан Степанович Чижняк, тридцать восемь лет, ученый-культуролог.
– Ладно, – согласилась подруга и снова хлюпнула.
– Ты завтракаешь?
– Нет! Ты что, в такое время? Десятый час, я давно позавтракала. Это Кружкин новый коктейль сочинил, мы его сейчас дегустируем.
– В такое время? Десятый час же! – повторила я, не скрывая возмущения.
Вот же… Ватсоны безответственные! Пьют с утра пораньше авторские коктейли! Без меня!
– А что не так? Не шампанское же лакаем, как аристократы и дегенераты, – не стушевалась подруга. – Ты лучше дай мне телефончик инициативной подруги покойной Верочки, как там ее?
– Юля она. А зачем тебе ее телефончик?
– А затем. Пока ты будешь протирать штаны в универе, а Вадик – искать инфу о Чижняке, я побеседую с этой Юлей и побольше узнаю о ее подруге.
– А что ты ей скажешь? Как объяснишь, какое отношение имеешь к Верочке?
– Я объясню, что имею отношение к тебе! Ты моя лучшая подруга, а Верочка была ее лучшей подругой…
– Не нравится мне эта параллель, – проворчала я. – С учетом судьбы Верочки…
– Вот именно! Как раз с целью спасти нас всех от печальной участи Верочки я и хочу побеседовать с Юлей, что тут непонятного?
Спорить можно было до бесконечности, а мне давно следовало трудиться. Микробосс наверняка уже накручивал круги вокруг моего пустующего рабочего места, как акула или стервятник.
– Пришлю контакты Юли эсэмэской, – пообещала я. И, не выдержав, спросила обиженно: – Как коктейль?
– А ты знаешь, очень неплохой, – не уловила моего настроения обычно чуткая подруга. – Свежего клюквенного сока многовато, а так ничего, особенно с тетушкиной шарлоткой.
Они там еще и мою родную старушку спаивают! Предварительно коварно подговорив ее испечь им фирменную шарлотку!