Sindroma unicuma. Finalizi
Шрифт:
– Хорошо, - согласился Мэл.
– Подожду тебя и заодно отработаю штрафные часы в спортзале.
Ах да, мой парень восстанавливает честное имя, потрепанное плохим поведением. Это хорошо. Но то, что отрабатывает в спортзале, меня совсем не устраивает.
– А нельзя попроситься в сортировочную утиля?
– Ты и у Асмодея успела побывать?
– ухмыльнулся он.
– Вряд ли получится.
Зато перебрасывать маты, на которых кувыркались гимнастки, очень даже доверяют. А Мэл заодно поглазеет на осанистых спортсменок и охотно пофлиртует с ними.
Я закусила губу.
– Эва, выкладывай, о чем думаешь, - велел он.
– Тебе что-то не нравится.
– Да, не нравится!
– выпалила я и отвернулась к окну.
– Там полно девчонок.
За спиной раздался смешок. Мэл придвинулся, обхватил меня и поцеловал в щеку.
– Девчонок полно, а ты - одна.
Слабенькое утешение, которое совершенно не притупляет всколыхнувшуюся ревность. Нужно доверять Мэлу, потому что сомнения разрушают даже самые крепкие отношения. Ведь он доверяет мне. Сказать ему или нет о конспиративной встрече на чердаке?
– После архива хочу встретиться с одним человеком, - сказала я, решившись.
Мэл нахмурился и отстранился.
– С кем?
Слово - не воробей. Поздно идти на попятную, да и неохота, потому что в предстоящей встрече с Агнаилом нет ничего предосудительного.
– Этот человек работает в институте.
Рука Мэла сжалась в кулак.
– Хромой?
– спросил он, помолчав.
Я сразу поняла, кого подразумевал Мэл, и меня неприятно кольнуло напоминание об увечности профессора. В первую очередь физические недостатки замечают недалёкие люди. Прежде всего, Альрик - преподаватель, ученый с мировым именем, интересный собеседник и, конечно же, симпатичный мужчина с исключительным обаянием. Но лучше не распалять Мэла нравоучением и расписыванием достоинств профессора.
– Нет, это горнист. Один из тех, кто обслуживает горн.
– Папена, ты удивляешь меня с завидной регулярностью, - потер лоб Мэл.
– Всего месяц в институте, а умудрилась познакомиться с желторотиком.
И опять меня покоробило снисходительное прозвище, слетевшее с его языка.
– Он не желторотик, а горнист, - оскорбилась я за всю братию ребят в солнечной униформе.
– Будешь насмехаться, ничего не скажу.
– Ладно, прости, - сказал Мэл примирительно.
– Ожидал чего угодно, но о жел... горнистах даже не подумал.
– Ты с ними тоже знаком?
– Вот еще! Зачем мне?
– фыркнул Мэл и посерьезнел, заметив мое сердитое лицо.
– Видел однажды издали. Скажешь, как познакомилась с ним?
– Мы случайно встретились, один раз, и выяснилось, что он с западного побережья, - ответила я и солгала самую малость, объединив образы Марата и Агнаила.
– Потом оказала кое-какую услугу, и он предложил отблагодарить. Общаемся записками. Хочу расспросить у него о маме. Может быть, он знает её. Если так, то отец со своим чертовым требованием в получении аттестата мне не нужен. Обойдусь без него.
Некоторое время Мэл обдумывал сказанное и озвучил то, что посчитал самым важным в моих словах:
– Интересно получается. Незнакомый горнист, с которым ты случайно столкнулась, взял и выложил тебе, висоратке, что живет на побережье. Или ты привираешь, и на самом деле вы встречались чаще, а, Папена?
– Думай что угодно, - ощетинилась я в ответ.
– Предупреждаю честно: после архива собираюсь поговорить с ним. Тебя не понять. Скрываю - плохо, говорю правду - то же самое. Что тебе не нравится?
– То же, что не понравилось тебе в отработке штрафа в спортзале, - ответил хмуро Мэл.
Я смешалась, не зная, что сказать.
– Пошли вместе, - предложил он.
– Где назначена встреча?
– На чердаке. Получается, я не предупредила, что могу прийти не одна. Так нельзя. Он решит, что его подставили, и ничего не скажет. Горнистам запрещено бывать на верхних этажах. Надеюсь, ты не сдашь его администрации?
– Никогда не стучал, - сказал Мэл с ноткой высокомерия.
– Не знал, что в столице много выходцев с побережья.
Его слова прозвучали примерно так: "Не догадывался, что вас понаехало видимо-невидимо, и на каждом шагу парень из высшего общества наталкивается на уголовное отродье".
– Закрой глаза, если противно, - вспыхнула я как спичка.
– Не волнуйся, твоя любимая столица не погрязнет в преступности. Каждый горнист, отработав долг, возвращается обратно.