Синдзи-кун и его попытка прожить обычную жизнь
Шрифт:
– Я так мало про тебя знала, – говорит она, – но я хотела бы знать о тебе больше…
Глядя на нее, на хмурых работников кладбища, на строгие лица Акиры и Майко, я думаю о том, как я оказался в такой ситуации…
Сегодня светило солнце и день не предвещал никаких проблем. Проснувшись с утра, я обнаружил спящую Нанасэ и умудрился даже не разбудить ее, когда готовил завтрак. Мы вместе позавтракали, поделились планами на день (я лично хотел завалиться спать, как только вернусь со школы), посплетничали о легкомыслии Майко и сложностях работы администратором, моих школьных подругах (что-то ты давно никого
Потом я пошел в школу, по дороге потрепал уже занявшего свой пост на перилах Поно-куна, совсем я забыл про своего старого друга. Пообещал ему вечером принести рыбки, хвостик-другой. Утро было безоблачным и еще пока прохладным. Я выспался, позавтракал, даже выпил чашечку кофе, втайне от Нанасэ – она считала, что кофе вредно для молодого организма. Я-то знал, что мой организм цианистый калий вряд ли возьмет, но спорить с Нанасэ – увольте, мы пускаем в рай мучеников, а не идиотов. Так что кофе я все равно выпил, пока Нанасэ шумела водой в ванной.
Школьный день тоже не принес ничего из ряда вон. История – это интересно, математика – скучно, социальная ориентация, сиречь попытка заранее помочь выбрать школьникам профессию – бесполезно. Подходила Иошико, жаловалась, что у нее на ноге «во-от такенный синяк, хочешь покажу?», задирала юбку, показывая. Вот самой юбку в классе задирать ее ни капли не смущает, а как я перед ней в спортзале разделся, так слом шаблона и вся красная. А синяк… отвести ее куда-нибудь в темное место, да кровушку по бедру размазать – и вся недолга. Вот только боюсь, будет воспринято превратно, потому силой воли сдержал свои порывы помочь барышне. Нет, сама же просила, пусть теперь синяк сходит естественным путем, так сказать.
Подходила Ая – «опять она тут сидит, что, сказать ничего не можешь». А может, мне нравится, что Иошико на моей парте сидит на переменке, она, когда спрыгивает, там много чего познавательного можно увидеть, как юбка задирается, а мы в школу как раз за знаниями ходим. Вслух, конечно, ничего не сказал. Спросил про здоровье Юки-самы (конечно – сама, она ж у нас председатель Литературного клуба!), выяснил, что все хорошо, через недельку должна в школе появиться. Мысленно прикинул, что у Юки тоже должна быть повышенная регенерация, или у нее все-таки не переломы, а трещины.
Договорились, что после уроков она Мико-тян в клуб затащит, а там и я приду. Но, как говорится, человек предполагает и строит планы, а судьба над нами хихикает. Или вселенная. Кто-то там сидит и хихикает над моими планами.
Кстати, чтоб вы знали – нет у Майко больше ее желтой «субару», ее дорожной молнии, ее лапочки. В хлам мы ее уделали. Восстановлению не подлежит. Поэтому, когда в школе появилась Майко в черном костюме и в черных же «гангстерских очках», вызвав немалый фурор у старшеклассников, я и не предполагал, что она приехала на здоровенном лимузине, черного цвета, с хромированной решеткой. Лимузин был американский, а ввозные пошлины на автомобили в Японии – мама дорогая. Откуда у Майко лимузин?
Сели в лимузин. На заднем сиденье уже были Читосе и Акира. Говорят, дело есть. Говорят, срочное. Едем, разговариваем ни о чем, так, погода хорошая, да школа у тебя, Синдзи-кун не очень, надо бы тебя перевести. Так
Приехали мы на кладбище, а тут уже и гроб стоит, и команда служащих, чтобы, значит, закопать сразу и памятную плиту установить. И тут меня любопытство разобрало, но троица молчит и не колется. Мол, хороним человека, нам всем тут дорогого и особенного. Но вот, пока Читосе к гробу не подошла и руку на него не положила, я таки в догадках терялся.
– Мы практически не были знакомы, – продолжает Читосе вполголоса, – я и видела тебя всего раз, но ты успела спасти мне жизнь. Некоторые люди за всю жизнь не достигают того, что ты совершила после смерти. Спокойного посмертия и приятного перерождения, сестра. – Она опускает руку и отходит от гроба. Следующей подходит Майко, она прикладывает ладонь к гробу и молчит. Молча же отходит, и ее место занимает Акира.
– Пусть воздастся тебе по вере твоей, сестра, – говорит она и опускает голову, – и спасибо за все, что было между нами. – Она кланяется гробу и отходит. Выходит, теперь моя очередь. Я подхожу к гробу и тоже склоняю голову и прикладываю к нему ладонь. Солнце нагрело лакированную крышку, я чувствую тепло кончиками пальцев.
– Я… тоже знал тебя совсем немного. Прости за то, что мы вовлекли тебя во все это, не спросив разрешения. Спасибо за твою помощь, без тебя бы мы не справились. Пусть мы не знали тебя лично, но клянусь, за эти несколько дней ты будто стала нашим другом, частью нашей семьи. – Отхожу в сторону, давая возможность кладбищенским служащим медленно опустить гроб вниз. Мы подходим к зияющему отверстию в земле и по очереди высыпаем на крышку гроба по горсти земли. Служащие перешептываются о том, что гроб слишком легкий – не ребенок ли там? Зря, думаю я, надо было Майко для веса что-нибудь положить, а то… а-а-а, опять моя паранойя, кому какое дело до идиотских слухов и рассказов похоронной команды.
Мы молча смотрим, как могилу засыпают землей, как выравнивают площадку и устанавливают плиту с датой и именем. Надпись на плите гласит «Сато Читосе». Рабочие уходят, мы остаемся наедине с плитой.
– Чья идея? – спрашиваю я, не поворачиваясь, и чувствуя спиной ухмылки.
– Акира-тян предложила, – говорит Майко, – мол, не по-человечески это, руку в холодильнике хранить.
– Это негигиенично и аморально, – поправила ее Акира. – Все должно быть сделано надлежащим образом. Если это был человек, его надо похоронить. А не держать в холодильнике рядом с протухшим сыром.
– Нормальный сыр! Это, может, сыр с плесенью, вот. – Майко не нравится, когда критикуют содержимое ее холодильника. Эти ее два помидора, сыр и бутылку вина. Хоть руку сегодня похоронили.
– Дор Блю, – говорит Читосе.
– Что? – не понимает Майко.
– Сыр. С плесенью который. Дор Блю называется, – говорит Читосе и снимает черные очки. Ее глаза опухли и покраснели.
– Не только, – возражает Акира, – несколько сортов есть. Горгонзола, например. Дор Блю – он просто самый популярный.