Синее золото(Роман)
Шрифт:
Он казался весь каким-то невесомым и шел легкой походкой, порой точно не касаясь земли.
Этот маленький человек с пепельными волосами был главой и абсолютным диктатором тайной организации, которая боролась с большевиками.
Выдающийся московский юрист, Песков, был расстрелян в самом начале революции. Расстреливали около тридцати человек. Было еще темно, солдаты торопились и не заметили, как четыре человека после первого залпа расползлись в разные стороны.
Имя Пескова было помещено в списке расстрелянных, и с тех пор только очень немногие знали настоящее имя этого маленького человека. Свои звали его дядя Володя, а для чужих у него было много разных имен.
Все четверо пошли вдоль ярмарки.
— Синица в клетке и подранена, — быстро сообщили они Дикову, — мы едем. Если в Москву не перевезут, может быть, что-нибудь удастся сделать. Но шансов очень мало. Почти никаких. Через Таню нажимайте на француза. Необходимо до нашего приезда ее задержать там, где она сейчас.
— Вам нельзя ехать, дядя Володя, нельзя подвергать себя такому риску, — сказал Диков.
— Нет, нет, я еду. Вопрос решен. Прошу его не обсуждать. Я ее отправил, я же сам должен ее выручить.
Они остановились у клеток с птицами и продолжали тихо беседовать между собой.
— Смотри, вон там парнишка, он от нас не отходит. А вон там другой, — заметил один на молодых людей.
Дядя Володя пристально посмотрел на сыщика и сквозь зубы сказал:
— Ликвидируй его, Гога, нам нужно остаться одним.
Они поднимались вдоль ярмарки. Не прошло и нескольких минут, как Гога подскочил к парнишке, взял его за шиворот и начал кричать:
— Вора поймал, карманника, ведите его в полицию.
Французская толпа сразу встрепенулась, заволновалась. Каждый схватился за свой карман. Может быть, и у него украли и его ограбили. Их окружили.
— Вот мерзавец, только что вытащил портсигар у моего приятеля, совсем новенький портсигар, — объяснял Гога, держа парнишку за шиворот. — А ну, покажи-ка, что у тебя в кармане.
— Да что вы, да я ничего не крал, — растерянно отвечал человек, следивший за дядей Володей и его компаньонами.
— Как не крал, а это что? — и Гога вытащил у него из кармана большой синий портсигар с металлическими буквами.
— Не украл, знаем мы вас, не украл, — продолжал Гога. — А ну-ка, мосье, — обратился он к Дикову, — покажите ваш кошелек.
Диков увидел свой портсигар, вытащенный из кармана парнишки, и не сразу сообразил, в чем дело. Но когда он вынул из своего кармана синий кошелек с совершенно такими же металлическими буквами, как на портсигаре, толпа ахнула. Не было никакого сомнения, что обе вещи принадлежат одному владельцу.
У парнишки был совершенно растерянный вид.
— Зовите полицию, тащите его в полицию, — слышались голоса из толпы.
— Чего там в полицию, бей его, — раздался голос где-то в задних рядах, и Диков узнал второго компаньона дяди Володи. Парнишку схватили несколько французов. Гога юркнул в толпу, пробрался через нее и подошел к своим.
— Ну, теперь уходим. А то еще разберут, в чем дело. Пусть хорошенько проучат, чтобы знал, что сыщиком быть не так безопасно.
Все четверо стали быстро подниматься к парку Сен-Клу.
Несмотря на все уговоры Дикова, дядя Володя не изменил своего решения. В ближайшие дни вместе с обоими компаньонами он должен был отправиться на выручку Синицы.
XIV
ДВЕ СЕСТРЫ МИЛОСЕРДИЯ
Доктор сделал неловкое движение, надавил на больную кость при перевязке, и Таня очнулась от боли. Она лежала на кровати в высокой комнате, над ней склонилось несколько лиц в белых халатах. Она рассмотрела сосредоточенное лицо доктора с густыми усами и черной бородкой и два молоденьких женских лица, внимательно следивших за его движениями.
В ногах кровати стоял человек в черной куртке с энергичным лицом. Она открыла глаза и обвела всех взором. Глаза встретились со взором одной из сестер, и она сразу вспомнила Хилидзе. Это был такой же горячий и недоверчиво враждебный взгляд.
Она вспомнила все остальное, поняла, где она находится и закрыла глаза. Больше не было больно, но не хотелось смотреть.
— Ну, как? — услышала она. Это был, несомненно, голос того человека в куртке.
— Ничего, выживет. Опасность прошла.
Шесть дней боролась Таня со смертью и по распоряжению властей, которые считали ее очень опасной преступницей, было сделано все возможное, чтобы не дать ей умереть.
Солдаты в лесу подобрали ее, раненую в ключицу и в ногу. Они не сомневались, что захватят несколько человек и были совершено потрясены найти за камнем одну тяжело раненую женщину.
— Где же другие? — вырвалось у одного из них.
— Чего другие, видишь, была одна.
— Так это мы ее одну не смели взять? Тоже вояки, — засмеялся третий. Он залюбовался ее пышными волосами и вдруг стало совестно, что они ее подстрелили.
— Смотри, жива. Лучше бы сразу кончили. Все равно не выкрутится.
— Ну, ладно рассуждать. Давай бинт, надо перевязать.
Первая перевязка была сделана наспех и неумело. По лесу пришлось идти целый день и ночь, пока донесли раненую до ближайшего доктора. Уже начался воспалительный процесс, поднялась температура, и в город ее привезли через день в очень опасном положении.
Но такую добычу нельзя было выпускать, не использовав ее до конца, да и брильянт хотелось найти.
Хилидзе в своем докладе высказал уверенность, что камень похитили у него из кармана во время ночного нападения.
Таня долго еще лежала с закрытыми глазами. Она ощущала бинты на ноге и на плече, но у нее ничего не болело. Не хотелось двигаться.
Перед ней пронеслось все пережитое. Она поймана, Воронов погиб. Камня нет. Что с друзьями? А Паркер? Ее выхаживают, чтобы потом ликвидировать. Она это сказала про себя, но по-настоящему не ощутила. Во всем теле было приятное чувство выздоровления. Она понимала, что выжила, и в ту минуту бессознательно, не отдавая себе отчета, всем своим существом радовались этому.