Синее золото

Касслер Клайв

—Море окутано тайнами, — сказал Остин, глядя в пустоту.

—Ребус какой-то?

—В некотором смысле. Это цитата из Джозефа Конрада [15] : «Море никогда не меняется, и дела его, что бы там ни гово­рили, окутаны тайной». — Остин постучал по карте кончиком пальца. — Киты гибнут каждый день. Некоторые по естествен­ным причинам, другие попадают в сети и умирают с голоду, какие-то нарываются на винты кораблей, других мы травим, потому что люди не стесняются сбрасывать в море промыш­ленные отходы. — Остин помолчал. — Наш случай не подхо­дит ни под одну из известных категорий. Если человек вмеши­вается в естественный ход вещей, природа худо-бедно восста­навливается, приспосабливается. Этот

процесс не хаотичен, природа просто импровизирует. Как хороший джазмен. Как Ахмад Джамал [16] за пианино — нет-нет да отчебучит синко­пу. — Он от души рассмеялся. — Черт, ты меня, поди, не по­нимаешь совсем?

15

Конрад, Джозеф, наст, имя Теодор Конрад Коженёвский (1857— 1924) — английский писатель польского происхождения.

16

Джамал, Ахмад — псевдоним американского джазового музыканта, композитора и преподавателя Фредерика Рассела Джонса (р. 1930).

—Не забывай, Курт, я видел твою джазовую коллекцию. Хочешь сказать: в этот раз кто-то сыграл совсем мимо нот?

—Сфальшивил хуже некуда. — Остин еще на какое-то вре­мя задумался. — Мне твоя метафора больше нравится: чув­ство, что поблизости плавает по-настоящему сволочная аку­ла. Голодная, как черт.

Завала отодвинул пустую тарелку.

— Как говорят у меня дома, лучше рыбачить, когда рыба голодная.

— Ты же вырос посреди пустыни, амиго. — Остин встал из-за стола. — Но не согласиться с тобой я не могу. Идем ры­бачить.

Они вернулись на шоссе и поехали дальше на юг. Как и в Тихуане, следы цивилизации постепенно истерлись, а шос­се сузилось до двухрядного. Напарники свернули с дороги у Манеадеро и окольными путями поехали мимо полей, ферм и старых миссий. Путь привел в захолустную сельскую мест­ность, где окутанные туманом холмы спускались к морско­му побережью. Завала, отвечающий за навигацию, сверился с картой.

— Мы почти на месте. Еще один поворот.

Остин и сам не знал, чего ожидать, но даже он удивился, увидев за поворотом аккуратный знак на испанском и англий­ском — тот приглашал на территорию фабрики «Баха тортильяс». Остин свернул на обочину. Знак стоял в самом начале длинного подъездного пути, обрамленного ухоженными дере­вьями. В конце грунтовой дороги виднелось крупное здание.

Облокотившись на руль, Остин сдвинул очки на лоб.

— Уверен, что мы не ошиблись местом?

Завала передал ему карту.

— Смотри, мы точно там, куда ехали.

— Похоже, что напрасно ехали.

— Ну почему? Уэвос-ранчерос были просто великолепны, и у меня теперь новая майка с логотипом «У Хассонга».

Остин сощурился.

— Совпадения всегда подозрительны. На знаке написа­но «Добро пожаловать». Пока мы не уехали, давай испытаем местное гостеприимство.

Свернув с шоссе, они проехали футов двести до аккурат­ной гравийной стоянки. Несколько машин с калифорнийски­ми номерами и туристических автобусов уже припарковались перед зданием с обшивкой из гофрированного алюминия, со сводчатым глинобитным фасадом и черепичной крышей в ис­панском стиле. Сквозь открытые окна пикапа влетал аромат печеной кукурузы.

—Чертовски умная маскировка, — заметил Завала.

—А ты хотел, чтобы тебя встречали неоновой вывеской? Типа «Добро пожаловать! Здесь убивают китов»?

—Надо было прихватить пистолеты, — с дурашливой се­рьезностью произнес Завала. — Того и гляди нападет гигант­ская тортилья. Я слыхал, одного бедолагу пришибло буррито...

—Прибереги эти байки на обратный путь. — Остин вы­брался из машины и направился к резной двери из темного дерева.

В белоснежной приемной их встретила улыбчивая мекси­канка за стойкой.

—Buenos dias [17] , — сказала она. — Вам повезло, сейчас нач­нется экскурсия. Вы ведь не из группы с круизного лайнера?

17

Добрый день (исп.).

Остин изобразил улыбку.

—Мы сами по себе. Проезжали мимо и вдруг увидели знак.

Снова улыбнувшись, девушка предложила присоединить­ся к группе пожилых туристов — в основном из Америки и главным образом со Среднего Запада (если судить по акцен­там). Эта же девушка работала гидом, она проводила Остина и Завалу к пекарне.

—На кукурузе основывалась жизнь в Мексике, и тортильи были главной пищей на протяжении нескольких веков — как для аборигенов, так и для испанских поселенцев. — Она про­вела мужчин мимо жерновов, в которые ссыпалась кукуру­за. — Многие годы люди готовили тортильи в домашних ус­ловиях. Перемалывали кукурузные зерна в муку, смешивали ее с водой, раскатывали тесто и, порезав его на кусочки, прес­совали и запекали. С увеличением спроса на них в Мексике и особенно в Соединенных Штатах изготовление тортилий ста­ло более централизованным. Это позволило нам модернизи­ровать производственные цеха и заодно повысить эффектив­ность и качество гигиены.

Следуя за основной группой, Остин прошептал Завале:

— Если мексиканские лепешки сбывают в Штатах, почему бы не перенести фабрику поближе к границе? Зачем готовить их здесь, а после перевозить по шоссе?

— Хороший вопрос, — ответил напарник. — Бизнес цели­ком в руках группы людей со связями в правительстве. В этом деле крутятся миллиарды долларов. Но даже если есть при­чины размещать фабрику так далеко на юге, то почему на ска­ле с видом на океан? Место хорошо для роскошного отеля.

Группа прошла мимо тестомесильных машин, которые вы­давали по несколько сотен тортилий в минуту. У конвейер­ной ленты суетились рабочие в белоснежных халатах и цел­лофановых чепцах. Гид провела туристов в цех упаковки и отгрузки. В этот момент Остин приметил дверь с надписью на испанском.

— Посторонним вход воспрещен? — спросил он у Завалы. Тот кивнул. — Ну все, я достаточно узнал о буррито и энчи­ладах [18] . — Подойдя к двери, Остин толкнул ее — не заперто. — Осмотрюсь.

18

Мексиканское блюдо наподобие шаурмы с мясной (чаще всего куриной), яичной или овощной начинкой.

Глядя на могучее телосложение и ослепительно-белые во­лосы Курта, Завала отметил:

— При всем моем уважении к твоим талантам шпиона ты не больно-то похож на здешнего работника. Я гораздо быстрее сольюсь с обстановкой, чем шляющийся по коридорам амбал- гринго.

«Завала прав», — решил Остин.

— Ладно, флаг тебе в руки. Только поосторожнее. Встре­тимся в конце экскурсии. Если гид спросит, скажу, дескать, ты отлучился в уборную.

Подмигнув напарнику, Завала юркнул за дверь. Он был уверен, что природный шарм позволит ему выкрутиться из любой затруднительной ситуации. Завала даже придумал ле­генду, будто заблудился в поисках bапо [19] . В конце длинного коридора без окон имелась одна-единственная дверь. Подойдя к ней, Завала прислушался — тихо. Взялся за ручку — запер­то. Он достал из кармана усовершенствованный швейцарский нож, за который и в тюрьму угодить недолго: вместо стан­дартных примочек в рукоятке прятались отмычки для боль­шинства обычных замков. Дверь поддалась с четвертой по­пытки. Открыв ее, Завала вошел в следующий коридор — уже с дверьми; все они были заперты, кроме одной — той, что ве­ла в раздевалку.

19

Уборная (исп.)