Синеокая Тиверь
Шрифт:
– Достойный, – не сказала, пропела это слово, – думаю, должен знать теперь, что я здесь не одна.
– Есть еще кто-нибудь?
– Да. Ладо мой, Божейко из Солнцепека. Мы поклялись в вечной верности друг другу на этом мученическом пути. Если ты и вправду такой добрый и щедрый, выкупи со мной и лада моего.
Кажется, уж слишком долго молчал князь, услышав это, а когда понял, что девушка ждет ответа, поспешил сказать первое, что пришло на ум:
– Мы затем и пришли сюда, красавица, чтобы вызволить не только твоего Божейку, но и всех остальных.
И пока шел в сопровождении полонянки, все думал, как должен держать себя с хозяином Миловиды, чтобы тот продал девку и не слишком удивился, что она (пусть и красавица, а все же рабыня) могла понравиться князю и тот готов платить за нее вон какие солиды. А когда встретился с лудильником и сказал, почему пришел вместе с его рабыней, сам удивился: хозяин Миловиды охотно уступил ее ему. Увидел, кто перед ним, узнал, что разговаривает не просто с антом – князем антов, и не стал таиться от него, поведал о своих прошлых и нынешних умыслах.
– Достойный, – обратился он к Волоту доверительно. – Если ты пришел ко мне с добром, то знай: я потому и выкупил у ромеев это дитя природы, что пожалел ее. Увидел, какая пригожая девушка, представил, какое горе ожидает наделенную божественной красотой рабыню, и выкупил ее, решил со временем дать вольную и переправить с надежными людьми на родную землю. Сам я, как видишь, старый уже, девка мне ни к чему, а доброе дело сделать еще могу, тем паче для человека из родного края. Полянин я, как могу торговать сородичами своими?
Князь не верил, кажется, тому, что слышал. Сидел, внимательно вглядывался в старика и взвешивал слова его на весах собственного сомнения.
– Спаси бог тебя, отче. – Волот встал и до земли поклонился хозяину. – Прими благодарность мою за то, что не зачерствел в чужой земле, между чужих людей. Буду откровенен с тобой, если так: Миловидка просила меня вызволить ее из неволи, потому и пришел я купить ее у тебя. Это единственная причина моего появления здесь, все другое можешь в расчет не брать. Но уж если мы встретились и заговорили вот так, хочу спросить еще кое-что: а как же ты, отче, так и будешь доживать здесь век?
Старик горько усмехнулся и развел руками:
– Поздно, княже. Поздно и напрасно рваться куда-то. Уж очень давно разлучился я с родной землей, боюсь, ни единого корня не осталось там от рода Боричей.
– А где живет твой род?
– В Надднепровье, княже, у Киевой горы.
Волот понимающе кивнул головой:
– Корни, наверное, тут уже пущены?
– Да. И дети есть. И могилка жены здесь.
– Могилка?
– Да. Христианка она, вот и похоронил по христианским обычаям.
Разговор оборвался неожиданно надолго.
– Ну, а как же будем с Миловидой? – нарушая молчание, спросил наконец князь.
– Да как? Напишу пергамент, которым засвидетельствую, что она – вольная, да и бери ее себе.
– Пергамент можешь, дорогой хозяин, дать мне и сейчас, чтобы девка была уверена: свободна она. И то, что заплатил за нее, тоже верну тебе сейчас. Ее же заберу завтра или послезавтра. За это время сделаете вот что: возьмите у меня солиды да купите Миловиде одежду отрока, лучше бы одежду тиверского отрока.
Борич понимающе кивнул:
– Это было бы хорошо. Но где ее взять, одежду тиверского отрока? Такой здесь не шьют, не продают.
Волот приумолк, по всему видно: раздосадован.
– Ладно, – вздохнул он, – тогда нужно будет одеть как мезийскую девушку. В ней она пойдет в Одес, разыщет там нашу лодью и скажет кормчему, чтобы взял ее и спрятал среди лодочных, как мою челядницу.
– Княже, – возразил ему Борич. – А не лучше ли будет, если я сам доставлю дивчину в Одес и передам кормчему из рук в руки? Я же бродячий лудильщик, мне легко это сделать.
– Лучшего и не придумаешь, – обрадовался князь, – на этом и порешим.
Хильбудий принял антов на следующий день, и довольно рано.
– Прошу у послов из чужой земли прощения. – Он поднялся и пошел навстречу. – Хворь не позволила мне принять сразу и как подобает.
Послы поклонились, приветствуя Хильбудия. Впереди, на определенном расстоянии от всех остальных, стоял Идарич – тот, кому князь Добрит поручил возглавить посольство. Он и повел разговор с наместником Фракии.
– Мы тоже просим прощения за лишние хлопоты, – сказал он и едва заметно поклонился. – Не хотели тревожить хозяина Фракии, но привелось: поднялась на море буря и заставила нас пристать к берегу.
Хильбудий пригласил гостей сесть. Сам тоже сел так, чтобы быть у всех на виду.
– Что же позвало вас ранней весной в такой дальний путь?
– Имеем поручение от князя Добрита и всех князей земли Трояновой встретиться с императором Византии Юстинианом и восстановить договор, заключенный в свое время между антами и Византией.
– Какая же этому причина?
– Возобновлению договора?
– Да.
– Договор, подписанный ранее, заключался с императором Юстином. Ныне во главе Византии стоит августейший Юстиниан. Это и есть главная причина.
– Я могу в чем-то вам помочь? – Хильбудий старался быть приветливым.
– Единственное: дозволить, когда стихнет буря, отправиться дальше.
Наместник задумался на минуту-другую, потом спросил:
– Так, может, сухопутьем отправитесь? Море небезопасно в эту пору, дуют переменные и порой сильные ветры.