Синеухий эльф Скотина
Шрифт:
— Ну что… разойдемся что ли?
Настя ласково улыбнулась ему:
— Ой, да не переживай ты, Скотинушка. Все хорошо. Все правильно. Так и надо.
— Ага, — сказал Бука и выплюнул папиросу. — Пора освобождать место
— Че? — шепотом переспросил Скотина.
Бука не ответил.
Сказочное сообщество медленно и молча двинулось вперед. Оторопевшего Скотину обходили, обтекали с обеих сторон: сказочные существа шли прямо на полицейских.
— Но что же это?.. — прошептал синеухий эльф Скотина и прижал уши к голове, как испуганный кот.
— Цельсь…
Скотина посмотрел в небо, на сизых голубков, кружащих над улицей, и до того стало тоскливо ему, что хоть бы что, лишь бы не это ожидание. «Жаль, до парламента не дошли, — как-то тускло подумал он, — мы бы объяснили нашим парламентариям, они бы все поняли, помогли…» Собственные мысли показались ему глупыми, безнадежно детскими, и он, отвернувшись от неба, посмотрел под ноги, на окурок, вмятый в камень. Букина папироска, что ли?
— Пли!
Скотина стоял, обессилев, и до сих пор не верил, что уже умерла Настя, которая шла с гордо поднятой головой, что упал, истекая кровью, Медведь, а Машенька сидит рядом и гладит его бурую шерсть
И Скотина, спотыкаясь, побежал вперед.
Где-то далеко-далеко отражение Скотины тихо пело; пело некрасивым, пропитым голосом, неуклюже подыгрывая себе на игрушечной желтой гитаре с цветной переводной картинкой на изгибе, а мальчик Филя в круглых очках, наведывающийся сюда почти каждый день, сидел на скамейке перед зеркалом, вытянув немытую шею, и шевелил губами, вторя волшебному отражению.
Им было хорошо.