Сингл и Сингл
Шрифт:
У Элси просто не укладывалось в голове, что Сэмми додумался до такого и все проделал, без чьей-либо помощи заполнил всю необходимую документацию, придумал новую дату рождения и расписался, как взрослый, но ему это удалось, потому что мистер Кэдгуит привез с собой все бумаги, отпечатанные типографским способом, сложенные в официального вида коричневый конверт с пуговицей и петелькой: контракт, подписанный Сэмми, в котором тот указал, что ему сорок пять лет, в этом возрасте погиб Джек, впечатляющий бланк «Торжественного обещания оплаты заказов», со львами в углах для большей торжественности. И Элси подписала бы все бумаги, отдала бы в залог и «Клуб», и все, что угодно, лишь бы снять Сэмми с крючка, если
Прежде всего Олли прочитал все бумаги, медленно, морща нос, потирая его, хмурясь, словно человек, который знает, о чем речь, и которому определенно не нравится то, что он видит перед собой. Кэдгуит молча наблюдал. Прочитав все до конца, по-прежнему хмурясь, он вернулся к началу и, читая на этот раз, похоже, весь подобрался, напрягся, сгруппировался, как случается с мужчинами, когда они готовятся к решительной схватке. Она, как зачарованная, наблюдала за этим перевоплощением, совсем как в фильме, который так нравился и ей и Сэмми, где шотландский герой выходит из пещеры в полном вооружении, и ты понимаешь, что вот он, спаситель, хотя это было ясно с первого кадра. И Кэдгуит, наверное, что-то почувствовал, потому что, когда Олли принялся читать контракт в третий раз, контракт, а потом и «Торжественное обещание оплаты заказов», уверенности в нем заметно поубавилось.
– Покажите мне заказы, – приказал Олли, и Кэдгуит показал ему заказы, многие, многие страницы, с процентами и итоговой суммой в нижней части каждой. Олли внимательно ознакомился и с заказами. Среди цифр он чувствовал себя уверенно, совсем как бухгалтеры и банкиры, воспринимал их с той же легкостью, что и слова.
– У вас нет ни единого шанса, – сказал он Кэдгуиту. – Контракт – бред сивой кобылы, счета – чушь, Сэм – несовершеннолетний, а вы – преступник. Забирайте свои бумажки и проваливайте.
И, разумеется, габариты Олли впечатляли так же, как голос, если он не говорил с вами сквозь клок ваты, сильный, строгий, командный, присущий героям судебных мелодрам. И глаза тоже, если он смотрел прямо перед собой, а не в пол. Злые глаза. Глаза бедняка-ирландца после длительного тюремного заключения за проступок, который он не совершал. У двери он что-то сказал Кэдгуиту, отчего тот ретировался еще быстрее. Элси слов не разобрала в отличие от Сэмми, который в последующие недели, пока приходил в себя, повторял их снова и снова, словно они придавали ему сил, стали его девизом: «Если ты еще раз появишься здесь, я сломаю твою тонкую грязную шею». Слова эти Олли произнес тихо, размеренно, без эмоций, не угроза, а информация, но именно они помогли Сэмми забыть о случившемся, как забывают о страшном сне. И все время, которое Сэмми и Олли провели в сарае, пакуя собранные там сокровища для отправки «Френдшип хоум маркетинг», Сэмми повторял, подбадривая себя: «Если ты еще раз появишься здесь, я сломаю твою тонкую грязную шею». Как молитву надежды.
Оливер наконец-то соблаговолил услышать ее.
– Сейчас я не могу говорить с ним, спасибо, Элси. Боюсь, это неудобно, – ответил он, как всегда, безупречно-вежливо из тени, отбрасываемой беретом. Потом потянулся, выгнув спину, высоко подняв руки, вскинув подбородок, словно гвардеец, вставший по стойке «смирно». На мгновение застыл, огромного роста, невероятной ширины, на его фоне пигмеем казался не только Сэмми и минивэн, выкрашенный в ярко-красный цвет, с надписью «ВОЛШЕБНЫЙ АВТОБУС ДЯДЮШКИ ОЛЛИ» в розовом круге на борту. Круг этот потерял форму, а буквы кое– Где облупились, спасибо вандалам и неловким парковкам.
– В час мы выступаем в Тайднмауте, в три – в Торки, – объяснил он, каким-то чудом втискиваясь на сиденье водителя. Сэмми уже устроился рядом, с красным мячом, о который бился лбом, с нетерпением ожидая отъезда. – А в шесть – в Спас-армии. – Двигатель кашлянул, но не завелся. – Они хотят эту чертову «Угадай, где?», – добавил он, перекрывая разочарованный вскрик Сэмми.
Оливер повернул ключ зажигания второй раз с тем же результатом. «Он опять залил свечи, – подумала Элси. – Черт, да он опоздает на собственные похороны».
– Если мы не сыграем в «Угадай, где?», день пройдет зря, не так ли, Сэмми? – С третьим поворотом ключа двигатель таки завелся. – Пока, Элси. Скажи, что я позвоню ему завтра, пожалуйста. Утром. До работы. И перестань биться головой об мяч, – последнее уже относилось к Сэмми. – Это глупо.
Сэмми перестал. Элси Уотмор наблюдала, как минивэн движется по склону холма к набережной. Площадь с круговым движением он объехал дважды, прежде чем свернул в нужную улицу, выпустив из выхлопной трубы облако сизого дыма. А потом, как случалось всегда, когда она провожала минивэн взглядом, ее охватила тревога. Она не могла сдержать ее, да и не знала, хотела ли. Тревога не за Сэмми, вот что странно, а за Олли. Она боялась, что он больше не вернется. Всякий раз, когда он уходил из дома или уезжал на минивэне, даже если вез Сэмми в «Легион» сыграть партию на бильярде, она прощалась с ним навсегда, как с Джеком, когда тот уходил в море.
Еще не вырвавшись из мира грез, Элси покинула залитое солнцем крыльцо, вернулась в холл и, к своему удивлению, обнаружила, что Артур Тугуд все еще ждет у телефона.
– У мистера Хоторна вся вторая половина дня занята выступлениями, – сообщила она ему пренебрежительным тоном. – Вернется он поздно. Перезвонит вам завтра, если сумеет.
Но завтра Тугуда не устроило. Испытывая к ней безмерное доверие, он продиктовал свой домашний номер, не указанный в телефонном справочнике. «Пусть Олли обязательно позвонит в любое время дня и ночи, вы меня слышите, Элси?» Потом попытался вызнать, а где будет выступать Олли. Элси отвечала уклончиво. Вроде бы мистер Хоторн что-то говорил о каком-то большом отеле в Торки. И о хостеле Армии спасения в шесть вечера. А может, в семь, она забыла. Иной раз ей ни с кем не хотелось делить Олли, особенно с назойливым банковским менеджером: когда в последний раз она приходила к нему, чтобы взять ссуду, ей предложили обсудить детали в постели.
– Тугуд, —возмущенно повторил Оливер, объезжая клумбу на площади с круговым движением. – Обычные бумаги. Дружеский разговор. Глупый предлог. Черт, – он проскочил нужный поворот. Сэмми радостно завопил. – Что там осталось подписывать? – он обращался к Сэмми, как к равному, всегда так с ним разговаривал. – Она получила чертов дом. Она получила чертовы деньги. Она получила Кармен. Чего у нее больше нет, так это меня, как ей и хотелось.
– Значит, она лишилась лучшего куска, не так ли? – весело прокричал Сэмми .
– Лучшее – это Кармен, – прорычал Оливер, и Сэмми на какое-то время прикусил язык.
Они ползли вверх по склону. Торопящийся грузовик едва не вытеснил их на тротуар. Подъемы давались минивэну с трудом.
– Что мы им показываем? – спросил Сэмми, когда решил, что можно вновь подать голос.
– Меню А. Прыгающий мяч, волшебные бусины, найди птичку, ветряные мельницы ума, скульптура щенка, оригами, тяжелые шаги, и уезжаем. Что не так? – спросил он, когда из груди Сэмми вырвался вопль отчаяния.