Сингомэйкеры
Шрифт:
– А не много на сегодня?
– Всего вторую чашку! – возмутился Глеб Модестович.
– День только начался, – напомнила она неумолимо. – Ладно, если попросите еще, то я сначала измерю вам кровяное давление. А то и анализы некоторые возьму!
Последние слова она произнесла таким угрожающим тоном, что Глеб Модестович только жалобно вздохнул, а она, поглядев на него строго, удалилась.
Я взял чашку, что поближе ко мне, и сдобное печенье. Глеб Модестович в неудовольствии посмотрел на закрывшуюся дверь.
Я сказал осторожно:
– Значит, посылаете не только зерно и медикаменты?
Он криво усмехнулся,
– Вы сами понимаете, что так почти никто не делает. Уже не делает. Ну, если где-то землетрясение, то да, направляем зерно, медикаменты и палатки. Однако если где-то просто ужасающая бедность длится и длится, то мы таким людям даем не рыбу, а удочки.
– А, это понятнее…
Он кивнул:
– Вот-вот. А из этого вытекает и следующее допущение. Чтобы удочки у них не отобрали, мы помогаем в тех местах – заметьте, я не говорю «странах», я говорю «местах», это не случайно! – помогаем установить более справедливый режим управления. Это можно называть хоть оранжевыми революциями, хоть военными переворотами – неважно. Главное, чтобы там установился мир и чтобы люди жили богато и счастливо. Словом, мы стараемся предусмотреть все возможные конфликты и заранее предложить способы их решения.
Я пробормотал:
– Но, простите, я все еще не уяснил свою роль. Что я должен делать?
Он сказал терпеливо:
– Сейчас поясню. Простите, что зашел издалека, но так понятнее. Все понимают, что глобализация уже не в младенчестве, но мало кто понимает, на какой она стадии. И какой уровень сотрудничества между… между умными людьми разных стран, рас и религий. Словом, мы уже сейчас заботимся о предотвращении войн всюду, даже в странах, которые по старинке считаются нашими противниками.
Я кивнул, на душе потеплело, хотя некоторая настороженность ворочается в груди, царапая костяным панцирем. Похрустывая печеньем, я сказал торопливо:
– Да-да, когда-то станем одним человечеством.
Он произнес со вздохом и очень терпеливо:
– Мы как раз и работаем над тем, чтобы стали. Нет, это я неверно выразился. Мы как раз не стараемся слить все страны и нации воедино. Для нас это не важно. Точнее, мы не глобалисты. Как и не антиглобалисты. Для нас важно, чтобы люди не голодали, не воевали, не спорили из-за цвета кожи и вероисповедания! Чтобы не устраивали терактов и всего того, что портит качество жизни и тормозит прогресс.
Я произнес медленно:
– Святость человеческой жизни?
Он улыбнулся горделиво, словно это именно в нашей фирме и как раз в его отделе возникло это понятие, но я встречал его еще в Библии, так что не надо, хотя, если честно, об этой святости вспомнили и заговорили совсем недавно.
– Святость человеческой жизни, – повторил он торжественно. – Вы правы, это у нас во главе угла. Никто не смеет на нее посягать! Потому не должно быть войн, терроризма и даже преступлений…
Я невольно переспросил:
– И преступлений?
Он кивнул:
– Вы быстро хватаете. Насчет преступлений, вы правы, вопрос сложный и очень спорный. Потому с большинством так называемых преступлений мы даже не боремся. В человеке заложено бунтарство, что нередко выливается в проступках против общества… но это не значит, что человек обязательно плох.
– Простите, теперь понятнее.
Он кивнул снова.
– Когда говорю о преступлениях, то это так, обобщенно. Мы боремся и против преступлений, если те слишком глобальны и приносят слишком уж большой вред другим людям. А если какая-то мелочь… Борьба с преступлениями – щекотливый вопрос. Если пойти по этой дорожке слишком далеко, то и за супружеские измены придется наказывать, а это, как все понимаем, изымет из нашей жизни половину очарования!.. Но это, как вы понимаете, общие слова. За эти цели и эти идеи борется все человечество. Или утверждает, что борется. Во всяком случае, никто уже не говорит, что убивать и грабить – хорошо. Это тоже наша заслуга. Словом, как вы поняли, наша организация потихоньку и незаметненько для общества подталкивает человечество к миру и прогрессу.
Я помолчал, озадаченный. Как-то не вяжутся такие сверхглобальные цели с этим неприметным домиком с плохо окрашенным фасадом.
– И в чем, – спросил я, – это выражается?
– В наших рекомендациях, – пояснил он. – Сильные мира сего не всегда умнее и мудрее нас. Но даже будь все так, они все равно не в состоянии охватить все и вынуждены окружать себя знающими людьми. Раньше императоры, цари, короли и всякие султаны окружали себя мудрецами, а теперь – советниками, консультантами. Названия разные, но суть одна. Нас с вами можно с тем же основанием называть мудрецами, а мудрецов Сулеймана Великого – консультантами. Вы будете получать задания, сдавать будете мне. Если они меня устроят, я передам их выше. Какие из них проходят – не знаю. О том, какое приняли к действию, можем только догадываться.
– Как?
Он мягко улыбнулся:
– Чаще всего косвенно.
– По каким-то признакам?
– Да. Мы сами об этом узнаем чаще всего из СМИ.
Я слушал, кивал, весь во внимании, по всему телу нарастает знакомая радостная дрожь, как всегда, когда сталкиваюсь с трудной задачей, но всеми фибрами чую, что в состоянии ее решить. Не надо быть мудрецом, чтобы понять, наша фирмочка не единственная, а всего лишь одно из низовых звеньев огромной организации, разбросанной по всему миру. И что идей, как улучшить мир вообще или остановить кровопролитие в отдельно взятом районе, где-то наверху собирается огромный ворох. Там их еще раз просматривают, отбирают с десяток самых-самых, а некое руководство уже…
Нет, оборвал я себя, это я залетел слишком высоко. На самом деле такие организации наверняка выполняют чисто местные задачи, но тем самым работают и на все человечество. Вряд ли какое-то правительство разрешит чужим действовать на своей территории, но наверняка выслушивает рекомендации. Применять или нет – другой вопрос, а свои мудрецы на что, пусть решают, без варягов обойдемся, и все такое.
Он молча допивал кофе, к печенью почти не притронулся, за мной наблюдал внимательно. Я не сводил с него взгляда, наконец он сказал потеплевшим голосом:
– Вижу, вам не терпится получить первое задание.
– Хочу, – признался я. – Деньги обещаны большие, машину уже сейчас могу взять и пользоваться…
– Не хотите оставаться в долгу? – сказал он понимающе. – Хорошая реакция.
– Не хочу, – подтвердил я. – Конечно, понимаю, что могу не соответствовать такой высокой зарплате, но буду лезть из кожи, это обещаю.
Он неожиданно усмехнулся.
– Вы будете лезть из кожи не только ради зарплаты.
Я насторожился:
– А что еще?