Сингомэйкеры
Шрифт:
– А работа? – спросил я.
Он впервые чуть раздвинул губы в усмешке, что показалась мне не очень доброй.
– Рад, что вас это интересует в первую очередь. Работы будет больше. И, главное, она будет… поглобальнее. До свидания, теперь я буду держать с вами связь. И задания будете получать от меня лично.
– Р-рад, – пролепетал я.
Он кивнул.
– Хорошо. Конечно, и другие начальники отделов будут стараться вас привлекать к своей работе, у нас это принято.
– А можно?
– Конечно, – ответил он коротко. – Такое сотрудничество
Он ушел, а я остался сидеть, чувствуя, как ноги стали ватными. А то, чем я занимаюсь и что делаю, недостаточно глобально?
Эмма подняла на меня глаза, когда я вышел из кабинета, мне показалось, что в ее взгляде мелькнул испуг. Но тут же улыбнулась весело и задорно, показала язык, острый и гибкий, как у молодой ящерицы.
– Вот это ап так ап! Я здесь уже седьмой год, но никто и близко не показывал такой прыти…
– Сижу на месте, – ответил я с неловкостью, – какая уж прыть.
– Не прибедняйся, – уличила она. – Все уже знают, что ты скоро от нас ушлепаешь…
Я удивился:
– С какой стати?
– Возможности, – ответила она серьезно.
Я скривился.
– Мы что, в дикое время живем? Сейчас везде возможности одинаковые. Был бы ноутбук и выход в инет.
– Этого мало, – вздохнула она.
– Мне хватает.
– Вот увидишь, – сказала она убежденно.
Через неделю дела отыскались за океаном, я немедленно вылетел в командировку. И хотя уже бывал там пару раз, но на этот раз я получил доступ к Блю Джину, поработал до глубокой ночи и понял, что малышка права. Во всем мире есть только четыре машины такого класса, но невозможно летать через океан всякий раз, когда возникнет нужда в помощи суперкомпьютера.
На этот раз я даже не удивился, когда мне выдали новый паспорт и сообщили, что с гражданством все в порядке. Кроме того, чтобы потом не было хлопот, мне заодно оформили гражданство еще в двух десятках стран.
Глава 9
Представитель риелторской фирмы встретил меня в аэропорту и сразу доставил в центральную часть Нью-Йорка. Карнеги-хилл, как сказал он почтительно, место проживания самых богатых и самых влиятельных людей Штатов. Есть возможность снять или приобрести в собственность квартиру на семнадцатом этаже вот этого прекрасного дома.
Я удержался от желания сказать, что в собственность, я ж теперь европеец.
– Хорошо, – сказал я солидно, – посмотрим, что за апартаменты.
Мы поднялись на просторном лифте, широкая площадка, похожая на городской сквер, как по размерам, так и по количеству клумб и цветов.
– Ваша справа, – сказал риелтор почтительно.
– Справа вся моя сторона?
– Да. На площадке всего две квартиры. Прошу вас…
Дверь мягко распахнулась, мы вступили в дивную светлую квартиру, всю в бело-розовом мраморе, пилоны в стенах, толстые тяжелые шторы кремового цвета, дорогая мебель таких же светлых оттенков. В самой квартире простор, не меньше сотни метров, а также потрясающий
А на точно вымеренном расстоянии от нашего дома, чтобы солнечный свет и все такое, высятся два сорокаэтажных чуда из стали, стекла и бетона, оба от земли и до крыши кажутся сплошными окнами, разделенными на секции узкими полосками рам. Заходящее солнце красиво и страшно сверкает на верхних этажах, на средних уже вечер, а внизу совсем почти ночь, ярко светятся огни реклам.
– Двести сорок метров, – сказал он почтительно.
– Чего? – уточнил я. – Над уровнем моря?
– Квадратных метров, сэр.
– Ого, – вырвалось у меня. – И на фига мне столько?
Он улыбнулся.
– Так спрашивают только богатые люди.
– А бедные?
– Эти радуются. Им чем больше, тем лучше.
Он следил за мной, а я осматривал не столько квартиру, в ней можно заблудиться, сколько созерцал вид на город и залив. Стена от пола и до потолка из бронированного стекла, настолько прозрачнейшего, что словно ее и нет, я почти чувствовал дыхание морского воздуха.
– Беру, – сказал я коротко.
Он осведомился учтиво:
– В наем? На какой срок?
– Покупаю, – поправил я.
Он кивнул, но во взгляде я прочел: ага, русский, сразу видно. Это европейцы и американцы снимают, а русские все покупают. Я подумал с хмурой иронией, что все на высшем уровне, но я настолько быстро привыкаю к роскоши, что и для меня уже не роскошь, а просто комфортная среда обитания. С ужасом вспоминаю дни, когда сам ходил в магазины и покупал себе продукты, тратя драгоценное время на черт-те что. Сейчас даже насчет одежды не заморачиваюсь: все принесут на дом, я не привередливый.
В Нью-Йорке я проработал месяц, почти не вылезая из офиса, потом понадобилось на пару недель в Париж, я чуть было и там не купил квартиру, но приступ жадности уже прошел, в самом деле проще снимать, всегда есть свободные номера. Особенно апартаменты.
В эту поездку пришлось ломать голову, как смягчить – просто смягчить! – возрождение черного национализма в той же Франции, Испании, Германии и вообще в Европе. Приехавшие как беглецы, выходцы из Черной Африки размножаются со скоростью домового муравья, почти все принимают ислам, и вот уже у них свои кварталы, куда боится заходить полиция, свои города и даже провинции…
Я в разговоре с Макгрегором, который дал это задание, поинтересовался, почему именно смягчить. Не лучше ли попытаться решить эту проблему раз и навсегда, при желании решение отыщем.
Он покачал головой.
– Нет.
Я вякнул робко:
– Но ведь когда-то снова придется…
– Это когда-то, – ответил он.
– Экономичнее бы сейчас, – сказал я настойчиво.
Он помолчал, сказал уже мягче:
– Ценю ваш энтузиазм и готовность взяться за более трудную задачу.
– Вполне по плечу! – заверил я.