Сингулярность
Шрифт:
— Тэд, твою мать, только не надо меня запугивать! — отмахнулся Президент. — Я в курсе того, что вытворяют твои бывшие подчиненные.
— Мои бывшие подчиненные действовали и действуют исключительно в национальных интересах, сэр, — госсекретарь встретил глаза Президента невозмутимым, почти стеклянным взглядом.
— Давай не будем сейчас про национальные интересы, ладно? Кто продавал моджам* (*Моджахедам) в Сирии и Ираке оружие, пока наша коалиция их бомбила? Кто обрушил перемирие в Колумбии, чтобы повстанцы продолжали поставлять в Европу и Китай наркоту? Кто скупал в Китае запрещенную радиоактивную редкоземельку и продавал ее европейцам? Кто в Амстердаме торговал грязными алмазами из Сьерра-Леоне? Из чьих лабораторий в Африке постоянно
— Хочу напомнить, что я оставил пост директора три года назад, — с легким уважительным поклоном парировал Тэйкли и, увидев, что Президент раздосадованно махнул рукой, продолжил: — Но вернемся к пункту 5.2 Положения о тайных операциях ЦРУ. В первых пунктах Положения написано, что Президент сам определяет степень своей вовлеченности в тайные операции. Вы вполне могли исправить этот пункт так, чтобы все значимые операции согласовывались с вами.
— В этом долбаном Положении больше трехсот страниц. Мне бы понадобился месяц, чтобы его изучить и вникнуть в детали, — всплеснул руками Президент.
— Именно поэтому ЦРУ всегда и действовало с определенной степенью э… самостоятельности. Именно поэтому вам, в случае чего, не придется объясняться перед комиссией Конгресса. Вы чисты. Вы честно можете смотреть людям в глаза и говорить правду. Ведь вы действительно ничего не знали. Пострадают только те, кто был непосредственно завязан в операции. Вы со спокойным сердцем можете отдать на растерзание Конгрессу меня и моих людей. Можете вообще сказать, что это был заговор с целью вас опорочить. Но сами останетесь чисты перед законом и перед своей совестью.
— Черт возьми! Я так ничего и не понял, — вмешался в разговор Бэйтс. — Какая совесть, какие комиссии? Вы о чем?
— Ладно, Тэд, — немного успокоившись, сказал Президент. — Никто тебя сдавать не будет. Ты часть моей команды и классный профессионал, каких в Вашингтоне почти не осталось. Мы вчера только начали этот разговор, так что давай, расскажи нам все сначала. Что вы там накрутили вокруг Большого адронного коллайдера.
— То есть ты знаешь, что там сейчас происходит? — удивившись, спросил госсекретаря Бэйтс.
— Знаю, — спокойно кивнул тот. — Более того, все это часть большого плана, который в режиме абсолютной секретности в соответствии с пунктом 5.2 был развернут, когда я был директором ЦРУ. И сделано это было для того, чтобы вывести из-под возможного удара Президента США. К тому же вы знаете, какие у нас проблемы с утечками. Это не Белый Дом, а сито какое-то. За каждым углом если не шпион, то болтун губастый, которого раскрутить на информацию — раз плюнуть. Поэтому чем меньше людей знает о действительно серьезных вещах, тем лучше. Особенно если учесть, что подготовка к операции на коллайдере началась еще десять лет назад.
— Почему все так затянулось. Это на ЦРУ не похоже, — поинтересовался Бэйтс, внутренне сгорая от нетерпения услышать подробности операции.
— Тогда ничего сделать было нельзя, потому что коллайдер не вышел на топовые энергии, да и дела в то время у нас с европейцами шли получше. Мы как раз снова начали подгребать под себя их лидеров. Помню, Рон, ты тоже был в деле с их многолетней просушкой АНБ, должен помнить, сколько дерьма мы на них накопали. Да и Россия с Крымом помогла тогда. Из-за прошлых поражений Европа всегда испытывала неосознанный страх перед русскими, и нам почти удалось развить его в настоящую паранойю.
— А сейчас? — осторожно спросил глава МНБ. — Неужели появился повод гробить собственных союзников.
— Дела сейчас там идут хреново, — с тяжелым вздохом выговорил Тейкли. — Сами видите, Европа трещит по швам. К власти в ключевых странах пришли националистически настроенные правые радикалы, которым насрать на натовскую солидарность, и на Брюссель, и на проталкиваемую нами везде глобализацию. Им выгоднее торговать с русскими, чем резаться друг с другом за рынки внутри Евросоюза. Мы пока через НАТО хоть как-то удерживаем страны вместе, но это ненадолго. Как только они завершат создание европейских вооруженных сил, нам там станет делать нечего. Да и держать там почти сто двадцать тысяч наших военных с техникой и вооружением при таких отношениях Европы и России не имеет смысла. Они нас того и гляди попрут домой через океан. И что мы с такой толпой вояк тут будем делать? Нет, без хорошей региональной войны Европу не удержать. Но войны, несмотря на все наши усилия, что-то не получается. А ведь мы с украинским проектом были так близки к хорошей бойне. Но эти пропахшие круассанами, жирные европейские скоты просто наложили в штаны, когда русские отжали Крым, устроили заваруху на востоке Украины, да еще и влезли со своими самолетами в Сирию. И влезли так, что там места даже для нас не осталось. А теперь в Европе мир. И это нас совсем не устраивает, потому что мир этот фактически заключен на условиях России. А мы на своем долбаном острове размером с континент остались одни. Из надежных союзников только англичане да полоумные поляки, которые все еще рвутся в бой, не понимая, что момент упущен. Ах да, есть еще кучка прибалтийских шавок, которые за наши бабки готовы лаять на кого угодно.
— И как коллайдер это поможет исправить?
— Да никак, — безразлично пожал плечами госсекретарь. — Европейцы вовремя раскусили реальный смысл зоны свободной торговли с Америкой. TTIP* (*от английского TransatlanticTradeandInvestmentPartnership — Трансатлантическое торгово-инвестиционное партнерство), несмотря на наши тайные договоренности с брюссельскими чиновниками, провалился. Теперь вместо того, чтобы пустить наши компании на свой рынок, европейцы стали активно торговать с Россией и Китаем. Строить общий рынок от Брюсселя до Владикавказа, мать их.
— Владивостока, — машинально поправил его Бэйтс, который за время работы в АНБ неплохо изучил географию России.
— Да какая мне, на хрен, разница! Главное, что теперь европейцы — наши прямые и самые опасные экономические конкуренты. Евро все больше отходит от доллара, ориентируясь на юань и рубль, потому что за эти валюты торгуются российские нефть с газом и китайские шмотки с электроникой. Это очень большая проблема для нашей валюты и вообще для экономики США. Возможности роста за счет стимулирования долларами внутреннего потребления исчерпаны. Транстихоокеанский торговый союз, который мы инициировали, почти полностью лег под Китай. Япония давно ведет самостоятельную политику и свободно торгует со всеми, не слушая наших советов. Арабы вообще на грани банкротства из-за дешевой нефти. Я не устаю повторять, что нас начали потихоньку вытеснять с мирового рынка, господа. Если так и дальше пойдут дела, Америке конец. Вначале загнется внутренний спрос, торговля, рынок недвижимости, потом промышленность, банки, затем перестанут покупать наши долговые обязательства, тогда с треском рухнет доллар и мы потеряем остатки влияния. Раньше мы хоть авианосцы послать могли да «Томагавки» по нищим крестьянам на Ближнем Востоке попускать, а теперь и это всерьез никто не воспринимает.
— Коллайдер… — аккуратно напомнил Бэйтс, видя, что госсекретарь сел на своего любимого конька — «как придурки из прошлых Администраций смогли довести страну до ручки».
— Да… Коллайдер… Так вот, тут вступает в силу правило, которым Америка всегда успешно пользовалась: если ты не можешь конкурировать честно, конкурируй нечестно. Разрушь конкурента изнутри, развяжи войну с соседями, обвали нефть, организуй восстание обдолбаных Госдепом отморозков. Ну, можно просто отморозков и без Госдепа. Короче, создай конкуренту массу проблем, чтобы ему было не до конкуренции. И коллайдер как раз эту задачу должен выполнить, — Тэйкли на секунду задумался и продолжил: — Только, видимо, что-то пошло не совсем так, как планировалось вначале.