Синий, как море
Шрифт:
— Сейлен, — укоризненно сказал я, — сколько раз надо говорить, что шелк для этого дела не годится?
— Но это же не шелк, ваше могущество! — запротестовала холеная кобыла. — Это же радужная паутина с горных отрогов Желтого Домена! Ей нет цены, и красота ее все объясняет!
— Зато она совершенно не впитывает воду, твоя паутина! — рявкнул я. И я, кажется, не слишком похож на муху, чтобы обматываться паутиной по утрам!
— Уже полдень, ваше могущество, — ресницы Сейлен упрямо дрогнули.
— Все равно! Вели со следующего раза — только хлопок. Сто раз ведь просил!
— Хорошо, ваше могущество, — теперь голос девчонки дрогнул от скрываемой обиды.
Но ведь действительно сто раз просил! Черт
Приехали.
Третья фрейлина тоже плачет. Из-за тряпки. Отвернулась к колонне и плачет. Трахнуть ее, что ли, когда-нибудь? На досуге. Что-то я, кстати, уже грозился недавно сделать на досуге… Только что? А трахнуть, в смысле, для просветления мозгов. Только это палка о двух концах. У некоторых, наоборот, последние мозги странным образом мутнеют. Кстати!.. Что-то больно у нашей Сейлен мозги мутные… Уж не того ли я ее грешным делом уже? На досуге?
Как, даже этого не помню?
Все, принц Райдок. Иди-ка ты, парень, к маме, расскажи ей, что у тебя с головкой, и баиньки. Да попроси кого-нибудь, чтоб напомнили, где и как здесь писают, чтоб не пришлось менять пеленки. А в приличные места тебе пока рано.
Или уже поздно. Что больше похоже на правду.
Сколько же мне все-таки лет? Уже из принципа интересно. На ощупь больше пятнадцати и меньше семидесяти. Но, может быть, кто-нибудь знает точнее?
Интересная мысль. Такие мысли надо думать, долго и со вкусом. Вот обернуться, например, и небрежно так спросить: «Милая Сейлен, к слову сказать, сколько мне лет?»
Вот тут ребенок точно решит, что над ним издеваются, и умрет с горя. Нетрах… Тс-сс.
Кстати, пытаясь собрать извилины в кучу, я здорово старею с каждой минутой, если судить по тому, как я думаю о Сейлен. Тетка. Бабища. Женщина. Девка… к-кобыла… Девчонка. Ребенок.
А я, черт побери, тогда кто?
И почему все-таки нельзя убивать драконов?
Ой, тля!.. Мать и мать твою! Это цветок такой, наверное, мать-и-мать… Но дело не в цветке, а в принципе. Почему это спрашивается, Айроу меня, принца Белого домена, назвала бароном Мрака? Это как-то, знаете ли, обидно — барон… Что ли, я ей какой барон безродный? Я же принц… вроде бы. И что такое Мрак? Марах — знаю: город такой есть, почти на границе Оранжевого и Желтого доменов. Но все-таки еще в Желтом. Незадолго до моего рождения из-за него здорово воевали. Город несколько раз переходил из рук в руки и был почти что стерт с лица земли. Но в конце концов Желтые Горцы его отбили, расположили в руинах гарнизон неслыханной силы — четыре полных Знамени, и варвары отступили. В книгах и хрониках это обзывается Марахским конфликтом, но на самом деле это была война. Необъявленная, недолгая, но страшная, какой бывают только войны. А в слове «конфликт» есть какая-то несерьезность, даже игрушечность. Вот если я сейчас Сейлен в голову поднос запущу, это будет конфликт. С памятью у меня конфликт и отнюдь не пограничный. По-моему, это какой-то акт гражданского неповиновения. В смысле моих мозгов мне же. Или вот с Айроу у меня конфликт.
А конфликт ли?
Парень, тебе не кажется, что это все-таки война?
В мыслях моих наступила продолжительная напряженная пауза. Ну почему, почему события сна кажутся такими важными?
Наконец я начал кое-что соображать. Проклятый сон выглядит таким реальным (или наоборот, реальность такой зыбкой) потому, что я воспринимаю их с равной степенью недоумения. Я не помню событий, предшествующих последним минутам сна, и плохо понимаю их. Но я и реальность плохо помню и понимаю! Значит, они для меня находятся в равном положении. И сон даже слегка предпочтительней, потому что был сначала. Вначале
К тому же, бредовость сна воспринимается, в общем, естественно, и не вызывает протеста. А иррациональность, обрушивающаяся на бодрствующее сознание — это беспомощность. Это безмолвный вопль ужаса. Это, по сути, нежелание признать действительность, крик о помощи, попытка отказаться от злой истины, несогласие с ситуацией. Несогласие, доходящее до детской просьбы «не надо». Не надо мне такой действительности! Дайте мне проснуться еще раз, так, чтобы все было хорошо. Или верните хороший сон, который плохой, потому что страшный, но все равно очень хороший, потому что сон и никто на самом деле меня не обидит.
Кстати, пока я спал, я не знал, что это сон.
А дальше начинается совсем уж жестокий крутой солипсизм. Подлое дело. Проходит под девизом «а сейчас ты в чем-нибудь уверен?»
Что я могу? Строить предположения? Быть обманутым в предположениях и ожиданиях — больно, обидно, и очень некрасиво с собственной стороны. Обмануться. Обмануть ся, единственного, родного, ненаглядного!.. Ах, какая же я бяка нехорошая! Был бы. С вот таким «БЫ», с двух больших букв. Не буду я строить предположения. Я взрослый, большой, умный мальчик. Я сейчас подводить итоги стану. Три минуты на то, чтобы свести счеты с жизнью. От рождения до текущего момента.
— Сейлен, фруктов, зеркало, готовить одежду. Я тобой доволен.
Ха, как расцвела! Почему же ей так важно мое одобрение? Потому что принц (в скобках: карьера, деньги, титул, уважение окружающих, смешанное со сплетнями)? Или потому что любимый любовник (в скобках: сплетни окружающих, смешанные с уважением, титул, деньги, карьера)?
Так. Прекратить думать обо всякой херне. Мозгов осталось мало, их надо экономить. Они, мозги, еще призваны как-то спасти лицо (положение, титул, деньги, наверное… сплетни всякие). Самому мало!
— Фрукты, мой Повелитель!
Это вкусно. Может, это вообще первый в моей жизни по-настоящему осознанный фрукт, вот этот, который… как он называется, такой оранжевый с голубинкой? Совершенно идиотское ощущение; помню, что я всегда это забывал.
Еще раз «так». Что я помню? Почти весь окружающий мир, за исключением незначительных деталей. Основные принципы логики в порядке. Науки всякие помню… ну, если не считать того, что я их никогда толком и не знал. Совершенно ничего не помню о себе, не считая очевидного — мужчину, например, можно ощупью проверить, да и голос… Слово «мужчина» вызывает полный комплекс воспоминаний общего характера, но ничего личного. Прекрасно помню все, что произошло после пробуждения, и в состоянии это анализировать. Отчетливо осознаю свою ущербность и пытаюсь с ней бороться. Ни хрена не помню из той информации общего характера, которая имеет ко мне непосредственное, личное отношение. В частности, не помню географии родного Домена (хотя прекрасно вспоминаю карты зарубежных территорий), не помню архитектуры здания, возле которого нахожусь, дипломатии, генеалогии, истории последних лет, придворного церемониала — ни черта я не помню! Так, наверное, могла бы себя чувствовать кукла с мозгами, только что созданная великим мастером — зная все про мир и ничего про себя. Что ж, придется выяснять все заново.
То, о чем мне или при мне говорят, я достаточно легко вспоминаю.
Этим надо воспользоваться.
Но успею ли я за оставшиеся мне минуты раскачать кого-нибудь на сверхскоростное изложение основ моей биографии и сопутствующих обстоятельств?
Вряд ли.
Собираем в кучу уже известное.
Я, принц Райдок, еще не достигший всего, на что могу рассчитывать в силу происхождения, заснул… очевидно, в саду, вероятнее всего, у дворца. Если это дворец… бывают ведь и бедные принцы. У здания, содержащего апартаменты моей семьи — там ведь где-то одежда внутри, есть и кухня, и слуги.