Синий Колодец
Шрифт:
— Антоша и Тома в пионерском лагере.
— Вот именно, — смеется Лена.
— Тетя Тамара возьмет меня на смешную картину «Полосатый рейс».
— Подумаешь… У нас в Синем Колодце «Полосатый рейс» еще смешней, еще полосатей.
— Буду целыми днями гонять по Красной улице, по городскому саду, по стадиону, по…
— А у нас поля, луга, леса, Огневка… Со дня на день начнется уборка пшеницы… И цирк к нам едет… Могу выполнить два твоих желания, одно — сию минуту, другое — как-нибудь потом. Пожелай в Синий Колодец…
— Желаю
— А Женю возьмем на эти дни в Синий Колодец… Уж тогда Антон Васильевич и Ольга Владимировна мимо нас не проедут, — говорит великан Сурвилло.
Женя пожимает Лене руку.
— Пожалуй, так будет лучше, — говорит Женин папа.
Женя Орлова и Лена Овчинникова сидят на мелкой траве у пруда.
— Ты можешь выполнить еще одно мое желание?
— Могу… Крепко помни желание и никому не рассказывай… Обязательно выполню… А пока слушай мою быль:
Муравей волочит на свою кочку хвоину раз в десять больше его самого, пыхтит, сопит, задыхается.
На помощь прибегает дюжина муравьев, с бегу подхватывают и втаскивают хвоину на муравейник.
Муравьям наверняка противно видеть великаншу ротозейку, они с отвращением плюют во все стороны… И вдруг один муравей так кусанул мою ногу, что я вскрикнула, а муравей с хохотом убежал.
Набрала полную пригоршню прошлогодней хвои и положила на муравейник.
А что я могла еще сделать?
— Скоро быль сказывается, — говорит мальчик Коля, — да не скоро дело делается. А забот у меня полон рот. Вчера был июль, а сегодня — август. Пойду постригусь… Зарос я, как леший, а скоро в школу… Потопали, Лыска.
— И вовсе не скоро, через месяц, — кричит вдогонку Лена.
— Все равно — скоро… Шесть лет и одиннадцать месяцев ждал, а один месяц — это скоро.
Лыска следует за Колей, как рогатая черная собака. Возможно, и она желает подстричься или покрасить черной краской свои рога.
— Слушай, Женя… Завтра на заре созреет пшеница. Начнется уборка. Синеколодезный оркестр разучил десять полевых маршей. Мой дядя со стороны матери великан Сурвилло лично сыграет на высотной трубе побудку… В Синий Колодец едет цирк. Уже прибыл рыжий клоун с ковром. Пока — молчок, ни гугу.
— Могила, — шепчет Женя.
— А сейчас, если у тебя нет срочных дел, полетим в поле.
Лена дергает свою правую косичку, дергает свою левую косичку, берет Женю за руку, и они летят на хлебное поле.
Солнце словно подталкивает девочек лучами. На лету Лена заносит в тетрадку разные были.
Бегут во все стороны сельские улицы. Мальчик Коля с Лыской на поводке ждет очереди в парикмахерскую. В садах желтеют, розовеют, синеют плоды.
Не отрывая шариковую ручку от тетрадки, Лена шепчет:
— Красотища…
Они приземлились у самого пшеничного поля. Приземляясь, Лена Овчинникова больно наступила
— Пожалуйста, — вежливо ответила Женя.
Где начинается, где кончается поле… Женя жалеет, что не попросила у дяди Степана полевой бинокль. Раньше Женя не понимала, почему бинокль называют полевым, а тут поняла: в бинокль все поле видать от края до края.
Шумит пшеница… Ветра нет, а пшеница шумит. Женя пытается одной рукой поднять склонившийся колос: куда там! И двумя руками — не в силах. Вдвоем с Леной Овчинниковой с трудом поднимают. Колосья громко спорят: кто тяжелей. Вот почему поле шумит.
Пшеница ждет не дождется зари. Ей не терпится познакомиться с богатырскими комбайнами, покататься на самосвалах, похвалиться тяжелыми зернами.
Глава шестнадцатая
Небольшой лесок служит цирку кулисами. В ожидании представления цирковые собаки суют каждому, кто просит, любую лапу, прыгают через кусты и овраги; цирковой кот мурлычет в усы арию из оперы «Кармен» и не обращает внимания на белых крыс, цирковые лошади танцуют на задних копытах чечетку, старый цирковой слон трубит в гофрированный хобот и топает. Слон завидует лошадям. Он давно мечтает научиться танцевать чечетку, чтобы исполнять ее сверх своей обычной программы, однако просить лошадей о помощи не решается: это — застенчивый слон.
А где же дрессировщики?
Лена Овчинникова спросила:
— Скажите, пожалуйста, дядя Слон, где ваши дрессировщики?
— С удовольствием… Наши тренеры побежали на уборку. И мы побежали б… Но когда же репетировать? Я в жизни не выступал на пшеничном поле. Ударить в грязь тоже неинтересно. К тому же нас покажут по первой программе телевидения.
— Спасибо, дядя Слон, — благодарят девочки.
— Ждем вас на представление… Не пожалеете. — Слон машет хоботом и продолжает старательно топать.
Отремонтированная высотная труба великана Сурвилло во главе двадцати двух труб духового оркестра будит солнце.
Ах, как дуют трубачи! Их щеки готовы лопнуть.
Почти всю ночь солнце придирчиво проверяло, все ли зерна в колосьях готовы, и уснуло под самое утро, опустив горячую голову на горизонт.
Звезды и Луна не желают выходить, хотя им уже три раза звонили с той стороны неба: «Бюро погоды обещало лунную, звездную ночь… Ваш выход… Не подводите, пожалуйста!»