Синий лед
Шрифт:
— Теряю былую форму, — пожала плечами Юля. — Хотя, если честно я рассчитывала, что она подумает: ворон ворону глаз не выклюет. Но меня ее прозорливость не огорчила. Во всяком случае, я оказалась умнее всех полицейских. Интересно только, на какие шиши она собиралась жить после смерти Олега? Она ведь и со своим прихехетником должна была рассчитаться.
— Скорее всего, есть счета, о которых мы ничего не узнаем, — вмешался Никита. — Вспомни его махинации со строительством. Где-то бабло должно было оседать, так почему бы не на счетах его законной супруги? Вряд ли с разводом он ее мирно отпустил. Как пить дать заставил
Юля недовольно покосилась на друга, и Никита замолчал. Кирилл начал рассказывать, подробно, в деталях, прекрасно понимая, что Шмелев из всего этого состряпает очередную статью. Но нельзя было просто так скинуть со счетов эту парочку, со звериными чутьем и интуицией. Неизвестно, сколько бы еще продолжалось следствие. А статья — пусть. Никитка — мастер дела, если что, можно будет отмазаться…
Он завершил рассказ, когда в баре уже никого не осталось, и официанты многозначительно поглядывали на часы, не решаясь приблизиться: Миронов пару раз как бы невзначай демонстрировал служебное удостоверение. Лысый пузан, найдя себе очаровательную фею в спутницы, ушел еще час назад, а Кирилл не стал предупреждать его, что с биографией этой мадам он знаком очень хорошо, и пузатому еще повезет, если дело кончится только клофелином.
— Да, — протянула Юля. — Захватывающая история. Все как в кино: злодейка, ревность, таинственное сокровище. Хоть бы глянуть, как оно выглядит…
— Хочешь посмотреть? — прищурился Кирилл. — Ну, гляди.
Он выудил из кармана телефон и, пролистав пальцами несколько страниц, открыл папку с фотографиями и видео, а потом нажал воспроизведение. Видео, коротенькое, в полминуты, он записал накануне, сам замирая от восторга. Юля с жадностью схватила телефон и уставилась на экран.
Камень, размером с перепелиное яйцо, засверкал между чьими-то пальцами. Холодные голубоватые блики слепили глаза, яркие зайчики прыгали по стенам. Это было сокровище, настоящее, подлинное, безжалостное в своем великолепии.
— Красота, — выдохнула Юля. — Эта штука стоила того, чтобы ее украсть.
— А убить? — хмуро осведомился Никита. Юля отмахнулась и снова и снова нажимала на повтор, заставляя картинку двигаться.
— Думаю, он стоит больше пяти миллионов долларов, — кашлянул Кирилл. — Это, конечно, надо уточнить. Учитывается ведь еще и его историческая ценность. Правда, никаких свидетельств его существования мы так и не нашли. Не брать же в расчет легенду, рассказанную Чебыкиным? Когда он узнает, что в шкатулке и правда был спрятан камень, наверняка с ума сойдет. А я позабочусь, чтоб узнал.
— Так ему и надо, — мстительно фыркнул Никита. — Пусть ночами не спит. А если бессонница совсем доконает, нехай пьет ту хрень, которой меня угостил.
— Где же вы его нашли? — спросила Юля. Кирилл рассмеялся.
— У Лики. После истерики ее накачали лекарствами, ну и… произошел небольшой конфуз. В общем, когда ее нашли на турбазе, камень она проглотила, в больнице ее пронесло, а нянечка нашла камень, прямо как смерть Кащея, в утке. Хорошо хоть сообразила врачу сказать, а тот нас вызвал.
— Фу, — скривилась Юля и с отвращением отодвинула телефон от себя. Миронов рассмеялся. Телефон вдруг ожил, запрыгал по столу, и на экране высветилось лицо Ольги. Кирилл озабоченно схватил сотовый и прижал к уху:
— Алло?… Да, уже еду…
Торопливо попрощавшись, Кирилл подхватил жиденькую кожаную куртку и помчался к выходу. Оставшись вдвоем, Никита и Юля поглядели друг на друга, а затем отвернулись и одновременно уставились в пустую витрину темного окна. Почуяв, что главная опасность миновала, официантка притащила счет. Никита бросил в кожаную папочку пару бумажек и не глядя, отдал официантке. Взяв Юлю за холодную руку, он тихо спросил:
— Что случилось?
— Валеркина клуша беременна, — с ненавистью произнесла Юля. — Или считает, что это так. Мы сегодня пошли в театр. Попробовали, так сказать, помириться, ну, она тоже явилась и все ему выдала. Надо было видеть Валеркино лицо. А она упивалась своим триумфом. На меня смотрела победительницей. И, что удивительно, я впервые в жизни не смогла биться с кем-то за свое. Просто развернулась и ушла, оставив его разбираться. Теперь вот на звонки не отвечаю.
— Не мое дело советовать тебе, как жить, но неужели ты это так просто оставишь? — спросил Никита.
— Ты знаешь, — мертвым голосом ответила Юля — да. Именно так и оставлю. Мне надоело быть мудрой, надоело тащить на себе этот груз ответственности за семью. В кои-то веки пора о себе подумать. Я решила дать и мужу шанс побороться за нас, и если этого не случится, значит, нам не по пути дальше. Хватит с меня его похождений.
Никита подумал, что никогда не видел Юлю такой несчастной. Он поднялся, забрал свою куртку и ее пальто и подхватил Быстрову под локоть.
— Вставай, — приказал Никита. — Я тебя домой отвезу.
— Хорошо, — вздохнула Юля. — Вези куда хочешь. Вот только домой не надо.
Он помог ей одеться, и когда она благополучно попала в рукава, внимательно поглядел в лицо.
— Юль, ты смотри, — то ли в шутку, то ли всерьез сказал Никита, — я же тебя могу и к себе отвезти, воспользоваться, так сказать, твоей невменяемостью.
— Да пользуйся, — вяло разрешила она и добавила с тоскливой обреченностью: — Кому я еще нужна, кроме тебя?
Днем Сашу вызвали в следственный комитет дать показания.
На этот раз противный следователь был куда как корректнее, вопросов задал немного, и Саша, не знавшая, что происходит, поняла, что Лику арестовали. Она попыталась расспросить Протасова о шкатулке, но тот ничего сообщить не пожелал, разве что аннулировал ее подписку о невыезде и пожелал всего хорошего.
— Настоятельно советую вам лучше выбирать себе друзей, — сказал Протасов, когда она уже стояла в дверях.
Саше захотелось ответить ему поехиднее, но затем она решила не связываться. Прикрыв за собой дверь, она набрала телефон Шмелева. Никита не ответил, но спустя минуту от него пришло сообщение, что он занят, и говорить не может. Рассеяно прочитав сообщение, Саша потопталась на одном месте, подумав, куда может пойти. На работу не хотелось. В управлении культуры на нее и так косились, шушукались, что, мол, Ковалевская — личность темная, и не факт, что не является тайной бандершей. Вот и сегодня, не успела секретарша передать Саше, что ее ждет следователь, как все четыре бабки, сидящие с ней в кабинете, переглянулись с победоносным видом. Подумав, Саша пошла домой.