Синий олень. Трилогия
Шрифт:
– Гм, – Сергею меньше всего хотелось заходить сейчас к ней и копаться в бумагах умерших людей. – Нет, время у меня есть, но я ведь посторонний для вас человек. Может, лучше вам поможет ваша соседка Екатерина Марковна – она, кажется, очень душевная женщина, и вы ее давно знаете.
– Тетя Катя очень хорошая, но стала плохо видеть, а очки надевать не хочет – считает, что они ее старят. Как она разберется в документах, если не может читать?
– Но как же она обходится? – изумился Сергей.
– Так она на заводе почти сорок
– Ладно, – рассмеялся он, – не будем затруднять тетю Катю с очками, пусть она еще немного походит молодой.
Документы и старые фотографии Лузгиных лежали в резной шкатулке, которую Наташа почему-то называла ларцом. Сергей не стал смотреть фотографии – отыскал в пачке свидетельства о рождении сестер и Юры, протянул девушке:
– Сделайте у нотариуса копии и заверьте, а подлинники не отдавайте – могут потерять. И со свидетельства о смерти тоже сделайте копию. Еще, наверное, нужно будет взять справки у управдома и из школы – вам скажут.
– Спасибо, – она осторожно взяла бумаги и, закрыв шкатулку, положила их на крышку. – Я напою вас чаем, ладно? А то вы у вашей сестры Людмилы не попили. Почему вы там не остались – не хотели встречаться с Андреем или обиделись на меня?
– На тебя? – слегка смутившись, изумился Сергей. – Простите, на вас. С какой стати я должен на вас обижаться?
– Говорите мне «ты», ничего страшного. Просто Людмила решила, что я ваша невеста, а я помешала вам ей объяснить.
– Ну, я думаю, большой беды от этого не случилось, – усмехнулся он.
– Просто потому, что Людмила ведь встретится когда-нибудь с вашей женой, и вам всем может быть неприятно.
Ее опущенные ресницы на миг дрогнули, и Сергей едва не расхохотался – маленькая хитрющая девчонка! Нет, что бы спросить в лоб: «женаты вы, дяденька, или нет?». Ладно, любопытство сгубило кошку, помучайся, детка, в неизвестности.
– Думаю, что в этом случае особой катастрофы тоже не произойдет, – губы его тронула загадочная улыбка.
Наташа незаметно вздохнула и ушла на кухню за чайником. Вернувшись с оставшимися от поминок по Лизе бутербродами, она разлила чай, села напротив Сергея и долго в задумчивости размешивала сахар в своем стакане, позвякивая чайной ложкой.
– Мне ваша сестра Людмила очень понравилась – такая смелая и сильная женщина! Как она это сказала – нужно радоваться жизни сегодня, иначе завтра даже вспомнить будет нечего. Мне кажется, она по своим взглядам субъективная идеалистка – как Кант.
– Разве вы на первом курсе уже изучаете философию? – удивился Сергей.
Наташа покраснела до кончиков ушей.
– Нет, у нас пока была только история КПСС. Это я у Лизы в учебнике посмотрела. У них, когда она училась, был старичок-преподаватель по философии – субъективный идеалист.
– Да ладно!
– Серьезно, – девушка оживилась. – Он каждого студента рассматривал, как комплекс ощущений – приятных или неприятных. В зависимости от этого ставил оценку, а готовиться у него было бесполезно – хоть учи, хоть не учи.
– Ну, для этого не обязательно быть субъективным идеалистом, таких преподавателей пруд пруди. Особенно если старые, то они вообще могут быть с маразмом.
– Нет, он был точно субъективный идеалист, Лиза говорила, у него все признаки. Ей он поставил пятерку – она вызывала у него положительные эмоции. Ее вообще все любили.
Неожиданно она закрыла лицо и горестно заплакала.
– Наташа, не надо! – усадив ее на диван, Сергей сел рядом и обнял за плечи, тихонько покачивая, как ребенка. – Тихо, тихо, девочка, не надо. Что поделаешь, надо жить.
– Да, – она подняла распухшее от слез личико. – А вы могли бы… вы могли бы меня поцеловать? По-настоящему?
Застигнутый врасплох Сергей смутился и убрал руку с ее плеча.
– Знаешь, Наташа, я…
– А я вас могу, поцеловать, вот!
Обхватив руками его шею, она неумело прижалась губами к его рту. Сергей, взяв ее за плечи, немного отодвинул и чуть насмешливо оглядел с ног до головы.
– Ну, и что ты хочешь этим доказать?
– Что вы мне нравитесь, и я не хочу, чтобы, как говорит Людмила, завтра мне нечего было вспоминать.
– Я смотрю, Людмила произвела на тебя сильное впечатление.
Наташа вдруг обмякла в его руках, закрыла глаза и жалобно попросила:
– Поцелуйте меня, пожалуйста, почему вы не хотите меня поцеловать? Разве от этого случится что-то плохое?
– Нет, конечно, ничего плохого от этого не случится.
Он осторожно поцеловал подставленные ему губки, которые отвечали неумело, но очень страстно, потом соленые от слез щеки и, наконец, тоненькую девичью шейку. У него вновь начала кружиться голова, и неожиданно тело утратило над собой контроль. Наташа, почувствовав закипавшее в нем желание, торопливо спросила:
– Хотите, я разденусь, да?
«Черт знает что, а может она уже и не девушка – теперь рано начинают. Возможно, как раз это ей сейчас и нужно, чтобы прийти в себя».
При виде обнаженной девичьей груди Сергей престал себя сдерживать. Обхватившая его за шею Наташа слабо вскрикнула, но продолжала крепко прижимать к себе. Когда порыв страсти миновал, он немного отодвинулся и, увидев следы крови на девичьих бедрах, похолодел:
– Ты с ума сошла! Зачем ты это сделала?
Она с беспечным видом легла на спину и закинула руку за голову.