Синий треугольник (сборник)
Шрифт:
— Слушаю вас…
— Извините… это Альберт?
— Я…
— А я… — и назвал себя. — Помнишь, ты как-то заходил ко мне в редакцию, года три назад…
Голос разом изменился:
— Славка!.. Что значит «помнишь»!.. Ты откуда звонишь? От себя или к нам пожаловал?
— Пока от себя… Но хотел пожаловать на пару дней. И такой вопрос: можно заскочить к тебе? Это на первые два-три часа. Конечно, я устроюсь в гостинице, но сперва надо осмотреться…
Я не услышал, а скорее просто ощутил, как Альберт
— Конечно, старик. О чем разговор… Только…
— Ну, если это неудобно, то извини. Я понимаю…
— При чем тут неудобно! Просто сегодня вечером я с супругой и дочкой отбываю в Сочи… Ох как все это досадно… Но послушай… У тебя билет уже есть?
— Пока нет…
— Тогда вот что. Купи сегодня билет и до семи вечера позвони мне. Скажешь номер поезда и вагона. Я договорюсь, что тебя встретит мой племянник, даст тебе ключ. Увидеться мы уже не успеем, но квартира и холодильник будут в твоем распоряжении. А то в гостиницах-то цены сейчас ого-го… Лады?
— Лады, — сказал я со смесью досады и благодарности. Все-таки школьное товарищество — вещь добрая и крепкая…
Купить билет было непросто — отпускной сезон. Я, размахивая газетным удостоверением (Долгопень забыла его отобрать), пробился к начальнику касс. Излил на него бурную историю о срочной корреспондентской командировке. Измученный начальник сказал, что есть билеты только в вагон СВ, с двухместными купе. Цена была почти как на самолет, но я махнул рукой: ради поездки в родные места можно себе позволить…
Потом я опять позвонил Альберту. Того не было дома, ответила его жена — дама с бархатистым голосом. Она была в курсе, но отнюдь не в восторге от неожиданного квартиранта. И не проявила излишней деликатности:— Надеюсь, вы будете аккуратны с газовой плитой. И с холодильником. То есть в отношении его содержимого проявите «щадящий режим»…
— Да что вы! Я в него даже не загляну!… И вообще… Если я… как говорится, не ко двору, то…
— Ладно, ладно, — смягчилась она. — Не обижайтесь… Поезд приходит утром? Я все передам Альберту, вас встретят… — И хлоп! Короткие гудки…
Ну и ладно. Могу ведь и в гостиницу… Интересно, а кто встретит-то?
Я начал собирать чемодан. Спросил у Треугольника:
— Взять тебя с собой?
— Еще чего… — буркнул он из ящика (разумеется, телепатически).
— А что ты будешь тут делать один?
— Что значит «один»? — хмыкнул он. — Впрочем, оставь ключ от ящика.
— Кому? Соседке, что ли?
— Травяному Зайцу…
— И Песчаному? — ехидно подыграл я.
— И Песчаному…
— Где же я его найду? Он прячется по сусекам…
— Оставь ключ на столе. Только продерни в кольцо шнурок. Заяц потом наденет на шею…
— Как мило… — недоверчиво буркнул я, но послушался.
Поезд
В купе было прохладно, пахло чистым бельем и салфетками. Соседом оказался добродушный толстяк, он сразу спросил, не хочу ли я пива. Я хотел. Мы выпили по три бутылки, поезд тем временем тронулся. После пива мне захотелось в туалет. Когда я вернулся, сосед мирно спал носом к стене, по его лысине пробегали блики мелькающих за окном огоньков.
Плафоны в купе не горели, я не стал включать ни один. Не раздеваясь, лег навзничь поверх постели. Почему-то вспомнилось, как в таком же дорогом и комфортабельном вагоне я ехал в Калининград, чтобы там оказаться на борту шхуны «Томас Манн». (Тьфу, черт! Не было же никакой поездки и шхуны! А в Калининграде я был только в детстве, со школьной экскурсией.)
Запрокинув голову, я смотрел в окно, в зеленовато-белесое небо. Туда выплыла и неподвижно повисла над мчащимся вагоном пухлощекая луна. Ее «лицо» напоминало рожицу Травяного Зайца. Сосед похрапывал негромко, неназойливо и не мешал моему общению с луной.
— Привет, — сказал я ей.
Тогда появился и сам Заяц. Я его не видел, но почувствовал, как он забрался на постель и устроился у меня в ногах. По джинсовым штанинам царапнул висевший на шее у Зайца ключ.
— А как же Синий Треугольник? — спросил я. — Ты его оставил взаперти?
Травяной (и Песчаный) Заяц не удостоил меня ответом и притих.
Я уснул.
Мне снилось что-то хорошее, из «серии» снов про заманчивые рельсовые дороги и странные, просторные, как дома, вагоны, сцепленные в длинные поезда. В этих поездах можно было заблудиться, как в незнакомых кварталах. Вагоны весело встряхивало на стыках. За широченными окнами — то над верхушками лесов, то над шпилями причудливых городов — слева мчалось косматое желтое солнце, а справа белая большущая половинка луны…
Но я помню этот сон смутно. И вместо него расскажу другой. По содержанию он мало похож на тот, полузабытый, но по ощущению — похож. В нем то же самое ожидание необычного. Вернее, я просто вставлю сюда несколько страниц своего старого дневника. В обычной повести я не решился бы на столь дерзкое нарушение правил, на разрыв и ломку сюжета, на затягивание действия. Но ведь сейчас-то — мемуары. В них вполне допустимы авторские отступления и документальные вставки. Итак…
«10 апреля 1997 г.