Синтез
Шрифт:
Линкен прижал пальцем шрам на щеке и посмотрел на Гедимина в упор. Его глаза потемнели до черноты.
— Нет, — он качнул головой. — Не без глицерина. Мне очень не хотелось бы на тебя напасть. Очень. Я возьму его и уйду. Я никого не убью.
— Что ты будешь делать? Взрывать? В городе? — Гедимин смотрел на руку Линкена; как сармат ни подавлял дрожь, его пальцы мелко тряслись.
— Нет… не сейчас, — взрывник мотнул головой. — Никто не узнает. Только я. Гедимин, правда… мне бы очень не хотелось…
— Псих, — ремонтник просунул руку в прикрытую нишу. — Держи!
Линкен поймал бутыль на лету, одним точным движением, бросил в карман и выскочил из люка. Гедимин перехватил крышку и мягко опустил её в пазы. «Глицерин не нитрированный,» — хмыкнул он и тут же, оцепенев на секунду, в досаде ударил кулаком в стену. «Линкен это прекрасно знает. И если он ушёл… У него есть запас кислот. Дальше он справится сам. Гедимин, ты идиот…»
Прошёл час. Гедимин успел починить задвижку, порезать металлическую чушку на части и раскатать одну из них в тонкий ровный лист. Снаружи было тихо. Он поминутно вслушивался, ожидая отдалённого грохота, криков, треска разрядов, но тишину нарушали только редкие перебранки охранников и шорох и стук раскапываемого мусора. Через час он, отложив лист металла и спрятав лучевой резак, выбрался наружу, в тихий солнечный город.
— Не видел Лиска?
Хольгер, медленно допивающий Би-плазму из контейнера, пожал плечами.
— С самого утра. Видимо, сидит в своём бараке и играет. Это его успокаивает.
— Не нравится мне это, — сердито сощурился Гедимин. Его контейнер уже опустел, и он запоздало вспомнил, что хотел полить Би-плазму подаренными специями. Вспомнив про себя несколько северянских выражений Иджеса, он протянул почти пустые тюбики Хольгеру.
— Попробуй. Интересные ощущения. Люди кладут это в еду.
Хольгер сложил тюбики на ладонь и сунул свободную руку в карман.
— Я подумал, насколько мне нужен еженедельник. Скорее всего, почти не нужен. Хочешь полторы сотни чистых листов? Наверное, неудобно чертить на черновиках четвертичного использования.
Бросив пустые контейнеры в мусоровоз, они спустились к озеру. На берег уже стянулись купальщики. Желающих греться на осеннем солнце было немного; выбравшись из воды, все влезали в комбинезоны и сидели так, задумчиво глядя на воду. С аэродрома доносились дребезжание, лязг и ругань — кто-то снова натянул между флагштоками верёвку с пустыми жестянками.
«Хорошо. Прохладно,» — Гедимин, оттолкнувшись от последнего валуна на небольшой глубине, ушёл вниз и скользил вдоль дна, по крутому склону, пока от холода не сдавило виски. Когда давление стало неприятным, он расслабил тело, и его плавно понесло вверх.
Удар он почувствовал, когда всплывать оставалось не более метра. Что-то сильно, до боли надавило на уши, мышцы на долю секунды онемели, и, прийдя в себя, Гедимин рванулся к поверхности. Он выскочил из воды в паре метров от обманчиво пологого берега — его отнесло к каменному обрыву, спрятанному под мелководьем.
— Эй! — сквозь кусты вниз по склону быстро спускался Хольгер. Сарматы, собравшиеся на берегу, столпились в одном месте и, возбуждённо переговариваясь, указывали на что-то на воде. Дрон-наблюдатель, покинув свой пост над насосной станцией, кружил над озером.
— Что случилось? — Гедимин подтянулся на ветках и выбрался из воды. Уши всё ещё болели. «Перепад давления… взрыв?!» — ему стало не по себе. Выбравшись из зарослей, он посмотрел на воду. Там в тени дрона, повисшего над озером, покачивалось неподвижное тело, и по воде расплывались масляные пятна.
Он доплыл до лежащего на воде первым, рывком перевернул, закидывая себе на спину, и только тогда заметил, что сармат дышит.
— Я доплыву, — прохрипел он на ухо. — Рука…
За левой кистью, странно укороченной и «разлохматившейся», тянулся кровавый след.
— Молчи, — буркнул Гедимин, выгребая к берегу и одной рукой придерживая раненого. — Линкен, тебе поздно лечиться. Ты — мутант.
— Атомщик? — Линкен, судорожно вздохнув, попытался вывернуться и сползти в воду. — Цел?! Не попал под…
— Заткнись, — Гедимин выпрямился, сбросил раненого на руки подоспевших помощников и выбрался на берег, не оглядываясь. Его комбинезон лежал под кустом там же, где он его оставил. Уже одевшись, он заметил красную струйку, вытекающую из рукава, — чужая кровь размазалась по коже, и вода её разбавила до светло-алого цвета.
— Ему оторвало палец и две фаланги, — сказал, тихо подойдя к кусту, Хольгер. — Говорит — камнепад. Опять его… обычные игры?
Гедимин угрюмо кивнул.
— Теперь он в госпитале. Там ему дадут чего-нибудь… для мозгов, — сказал со слабой надеждой в голосе Хольгер. — Может быть, он перестанет так дурить. Пока что у нас не компания, а сборище психов-самоубийц.
Гедимин вздрогнул, растерянно мигнул и повернулся к нему. Из-за плеча Хольгера выглянул Кенен со старательной, но перекосившейся улыбкой. К нему, отделившись от поредевшей толпы у берега, подошёл Алексей.
— Линкен ранен? — он покачал головой и сел на землю рядом с Гедимином. — Он был немного странный сегодня. Хотя он всегда немного странный.
— Я вечером зайду к нему, — сказал Гедимин, вытирая с ладони кровь. — Что ты хотел ему подарить?
— Дурацкая была идея, — отвёл взгляд Алексей, доставая из кармана коробку с ячейками. — Это хлопушки. Если их сжать, будет много грохота, но никто не пострадает. На материке ими играют детёныши. Харольд очень их любит. Он поделился своими… Джессика, разумеется, не возражала. Наверное, не стоит теперь дарить их.
— Давай сюда, — Гедимин осторожно забрал у него коробку и заглянул в инструкцию. — Интересные штуки. Линкен придумает, что с ними сделать. Я сам их передам. Так будет лучше.
— Всем вам, независимо от роста и цвета кожи, я желаю весёлого Рождества, — голограмма Маркуса Хойда широко улыбнулась и подняла руку. Гедимин вздрогнул, удивлённо мигнул, но тут же рассмотрел, что пальцы не расставлены буквой «V» и не растопырены «на пересчёт» — ладонь Маркуса была расслаблена, как будто он хотел помахать улетающему глайдеру.