Синтез
Шрифт:
— Сиди спокойно, Иджес. Никто не мутирует, — сердито сказал сармат.
Иджес замолчал, но теперь стало слышно остальных, — кто-то в одной из соседних камер почти кричал от страха, и со всех сторон его осыпали ругательствами. Гедимин сузил глаза, рявкнул на шум, но добился только вялой ругани в ответ. В стену постучали.
— Атомщик, не молчи, — сказал Иджес, и сармат почувствовал в его голосе дрожь. — Расскажи что-нибудь. Что угодно, только не слышать этот вой. У меня тут мозги вытекут безо всяких мутаций.
Гедимин изумлённо мигнул.
— Что я расскажу? Чем уран отличается от плутония? Или — что мы с Хольгером… то есть Хольгер… нашли на месте взрыва?
В ближайших камерах стало подозрительно тихо. Потом кто-то постучал в стену — не из той камеры, где сидел Иджес, совсем с другой стороны.
— Хоть уран, хоть плутоний, — угрюмо сказал невидимый сармат. — Чего не поймём, то спросим. Давай рассказывай, атомщик. Не найдём, чем отвлечься, — спятим.
— Ага, — поддакнул Иджес. — Я потерплю, не бойся. Расскажи, что там с твоим реактором. Из-за чего ты сам не свой.
Гедимин еле слышно хмыкнул. «Ещё помощь предложи…»
— Ладно. Когда я взял генераторный плутоний для синтезирующей установки…
Выйдя из госпиталя, Иджес провёл ладонью по лбу и молча потянул Гедимина к озеру. Тот оглянулся на карантинный барак, покосился на исколотое предплечье — ранки от инъекций блокатора только-только затянулись — и не стал сопротивляться. Вытираться было нечем, но сармат был даже рад постоять на холодном ветру после купания — воду быстро сдуло, и она, испаряясь, хорошо охладила мозг.
— Думал, сдохнем, — сказал Иджес, оглянувшись на госпиталь, и его передёрнуло. — Я там первый раз… Достал тебя, наверное?
— Ерунда, — Гедимин крепко сжал его плечо. — Там все дуреют. Такое место.
Он застегнул комбинезон и сунул руку в карман. Ему выдали стандартную «чистую» униформу АЭС и пакет с вещами, выдержавшими дезинфекцию. Приборы, цацки и сертификаты на жёстких карточках сохранились, ежедневник из скирлиновой бумаги — нет.
— Пойдём ловить глайдер, — сказал Иджес и потянул Гедимина к восточному краю аэродрома. Из госпиталя сарматов выписали в восьмом часу, на шоссе — как обычно в это время, если нигде не велась крупная стройка — было пусто.
— Етижи-пассатижи! — выдохнул Иджес, разворачиваясь к зданиям вдоль аэродрома. Гедимин проследил за его взглядом и увидел пустое место — неглубокий котлован с ямами по краям и замурованным колодцем — парным рукавом водопроводной системы. Общественной душевой больше не было. Вокруг неё оставили ленты ограждения; знаки биологической опасности покачивались на ветру.
— Вот и всё, — медленно проговорил Иджес, и его голос дрогнул. — Никаких парилок с венерианцами, никакого серного шлака. Все сидят по норам и мёрзнут под душем.
Гедимин мигнул.
— В «Нове» тоже есть душевая, — сказал он. — Всегда можно её подогреть. Хольгер знает состав шлака. А венерианцев можно позвать. Им нравилась моя конструкция душевой.
Иджес покачал головой.
— Она тут шестнадцать лет стояла, — вздохнул он. — Не надо ничего устраивать, атомщик. И звать никого не надо. Это всё будет не то.
…Иджес даже не пошёл наверх — остался в «чистой» лаборатории рассказывать о карантинном бараке и разрушенной душевой. Гедимин, освободившись от повисших на нём сарматов, узнав новости и мельком взглянув на монитор с показателями работы реактора, собрал инструменты и ушёл в «красный отсек». Не то чтобы там срочно требовалось его вмешательство — пока система охлаждения работала, и температура внутри установки снизилась до ста по Фаренгейту — но сармату было не по себе.
За две недели в «красный отсек» никто не зашёл — Константин запретил вскрывать дверь, пока Гедимин не вернётся. Сармат боком втиснулся в проём (сейчас установка занимала слишком много места и частично перекрывала проход, и как её свернуть, Гедимин пока не понимал), небрежно провёл ладонью по защитному полю и отошёл к щиту управления, вполглаза наблюдая за растущим показателем интенсивности.
— Скучал? — негромко спросил он и сам усмехнулся тому, как глупо выглядит разговор с неизвестно чем. Что именно тут было живым и способным понимать речь — сам реактор, сигма-излучатель, ирренций или потоки сигма-квантов — сармат не знал и даже думать не хотел.
«А выработка упадёт,» — подумал он, вспомнив, что интенсивность упала две недели назад, а вернулась к нормальному значению только сейчас. «Ничего, это опытный образец. Константин сделает поправку в расчётах.»
— Гедимин! — донеслось из динамика, и ремонтник нехотя подошёл к устройству связи. — Излучение растёт!
— Вижу, — отозвался сармат.
— Кажется, ты — неотъемлемая часть этого реактора, — сказал Хольгер, и Гедимин напрасно ждал от него смешка — химик был предельно серьёзен. — Очень странное явление.
— Это плохо, — буркнул ремонтник. — Тогда можно сворачивать работу.
— Почему? — удивился Хольгер.
— Когда построят сотню таких установок по всем континентам — меня что, на куски порежут?
…Химик всё-таки сообщил Конару об очередном попадании Гедимина в карантинный барак, и последнее письмо из Лос-Аламоса было коротким: робкое «Вы живы?» и ни больше ни слова. Ответив на него, Гедимин вспомнил, что не читал ещё предпоследнее, пришедшее в день введения карантина.
«Снова о зелёных и красных лучах,» — сразу после приветствия перешёл к делу Конар, и Гедимин хмыкнул — его всегда забавляли такие попытки конспирации, но придумать что-то более разумное им с Гербертом так и не удалось. «Предложенный вами опыт крайне интересен. Стащить пару излучателей и вывезти на полигон пока не вышло, ограничились виртуальными моделями, — но теперь я понимаю, на что вы наткнулись. Осталось предъявить это руководству так, чтобы не попасть на психиатрическую экспертизу. Если получится — думаю, мир серьёзно изменится. Вы, наверное, видели фильмы, где показана телепортация; я в молодости пересмотрел немало таких и думал одно время, что доживу до её открытия. Не знаю, что нас ждёт на той стороне, но постараюсь туда заглянуть. В свою очередь хочу предложить интересный опыт вам и коллеге Хольгеру…»
Гедимин заинтересованно хмыкнул. «В Лос-Аламосе тоже на что-то наткнулись? И не решились изучать?»
«Речь о красных лучах. Есть подозрения, что дело не в их интенсивности. Дело в её колебаниях. Попробуйте собрать красный пульсатор настраиваемой частоты. Возможно, увидите нечто интересное. Это похоже на передачу зашифрованного сигнала. Я не знаю, что служит приёмником, и как прочесть шифр. Но я бы на вашем месте попробовал. Только не забывайте о технике безопасности!»
«Опять,» — Гедимин досадливо сощурился, но тут же забыл об очередной подколке от Конара. «Колебания интенсивности? Пульсатор? Сигнал?! Ah-hasu… Гедимин, ты идиот. Как можно было сразу не догадаться?!»