Синто. Героев нет. Тетралогия

Пушкарева Любовь Михайловна

– Это он должен был сказать...

– Говори теперь ты.

– У твоего отца и у меня будет дочь, инорожденная, - тихо сказала она.

Я почти физически ощутила удар по голове... Ну, отец...

– Он признает ее?
– уточнила я на всякий случай.

Лана молча закивала. Я не находила в себе сил что-либо сказать.

– Прости меня, - со слезами на глазах заговорила Лана.
– Я видела, что он охладевает ко мне, что его тяготит моя любовь. Ронан

был всегда вдали, я его видела раз в месяц в лучшем случае, я упросила, вымолила у твоего отца ребенка, девочку, чтобы она была со мной, ведь внуков от Ронана мне не видать. Она будет моей дочерью...

Я молча обняла ее.

– Ты не сердишься?

– Сержусь, на отца.

– Не надо...

– Я желаю, чтобы твоя дочка была похожа не тебя и внешне, и характером, и чтобы ей не пришлось барахтаться в том же, что и мне.

Мы постояли обнявшись и до меня наконец дошло, что у меня будет сестричка, такая же, как Ронан... Я засмеялась и поцеловала Лану в щеку.

– Я буду учить ее танцевать, а Ронан будет подсовывать ей сказки, которые читал в детстве.

Лана улыбнулась в ответ, а потом отвернулась, чтобы спрятать набежавшие слезы. Хоть она и промолчала, я знала, о чем она подумала - я очень похожа на свою мать, и не только внешне.

Очень хотелось поругаться с отцом, но... не время и не место, да и права осуждать его у меня нет. Я злилась, что он ничего не рассказал мне, ведь я имею право знать, что у меня будет сестра.

– Когда ты собирался сообщить?
– спросила я, он сразу понял, о чем речь.

– Когда она родится, - спокойно ответил отец. Ронан, который стоял рядом, переводил взгляд с меня на него, похоже, он не знает...

– А ты, братец, знаешь, что у тебя будет сестра, одна кровь?

– Да, я думал, ты знаешь...

– И Лана думала...

– Вы остались подругами?
– осторожно поинтересовался отец.

Я попыталась испепелить его взглядом.

– Да! Более чем когда-либо, нам теперь есть, против кого дружить.

Он тихо рассмеялся, я не выдержала и усмехнулась тоже.

– Отец, все же сообщай нам, когда заводишь детей, и лучше до их рождения - попросила я.

– Ну... О леди Тобин вы знаете... Пока все.

– Это будет ее ребенок?
– уточнил Ронан.

– Да.

Мы с братом переглянулись и поняли друг друга без слов - нас у отца двое, дочь и сын, и никого больше нам не надо.

Отец тоже все прекрасно понял.

– Ревнивцы, - пробурчал он.

– Кстати, зачем ты вырядилась в платье гейш, тебе что, мало сплетен и нападок? И вообще, тебе правильней было бы надеть брюки, -

продолжал он бурчать.

– Ага, чтобы меня, как на Тропезе, принимали за непойми-кого...

– Ты слишком похожа на свою мать, - уже серьезно сказал он.

– Я ее дочь - что я могу еще сказать.

– Это уж точно, - как-то сокрушенно заметил отец.
– Сначала за ней выгребал, теперь вот за тобой.

– Ты считаешь, что я не права?
– озабоченно спросила я.

– Если бы я так считал, я бы тебе рта не дал раскрыть на Совете.

Мы наконец подошли к залу, осмотрели друг друга, все в черном, я встала между отцом и Ронаном, и мы вошли.

Людей было немного, практически междусобойчик, безопасники и коммерсанты, инициировавшие акцию. Хелен-Инга сразу заметила нас и не смогла скрыть оживления. Синоби, беседовавший с Шур, замолчал на полуслове и уставился на меня, Шур тоже, она мне не простит того, что Синоби на секунду смог забыть о ее существовании.

– А вот и королева бала, - воскликнул некст Грюндер.
– С кем будет первый танец?
– доверительно спросил он.

– С самым дорогим и любимым мужчиной, - ответила я. Игры начинаются, ведь такие мероприятия - топливо для сплетен.

– Я ему завидую, - промурлыкал Грюнд.
– Музыка!

Зазвучал вальс, я развернулась к отцу.

– Я?

– Ну а кто же еще?

– Ронан!

– Ты отказываешься?

– Ну уж нет.

И мы закружились. Танцевал отец прекрасно; когда музыка закончилась, я испытала разочарование, хотелось кружиться и кружиться.

Грюнд с пакостной физиономией пробурчал: 'Запрет на замужество...', я в ответ послала ему ехидную улыбочку - игры...

Если первый танец был только для виновников торжества, то второй уже считается что для всех, но пока никто особо не спешил. Я кружилась с Ронаном, отца перехватила леди Шур, а Хелен-Инга медленно вальсировала со старым Баюлом.

– Я думал, что я для тебя - самый любимый мужчина, - подкалывал брат.

– Ну не будем же мы это афишировать, - в тон ему ответила я.

На третий танец отец и Хелен-Инга наконец добрались друг до друга. Если бы они повесили себе на спины плакаты с надписями 'Мы влюбленные!', это имело бы куда меньший эффект. Весь зал не сводил с них глаз, но им было все равно. Хелен-Инга расплылась в улыбке, глаза горели, а отец не отводил от нее взгляда. Я поймала недобрый взгляд леди Шур, сто процентов - задумала какую-то пакость. Вот ведь интересно, она отравляла жизнь всем, до кого могла дотянуться, но в деловых вопросах была надежным и умным партнером.