Синяя борода
Шрифт:
Лили внутренне смеялась над хитростью, с какой он старался ориентироваться насчет ее особы.
— Этот вопрос принадлежит к числу трех разрешенных Вам? — спросила она, глядя на него.
— О, нет! Я должен быть экономным... но вы избавили бы меня от значительной части моей оправдательной речи, если бы захотели сказать мне, по крайней мере, давно ли вы здесь.
— Со вчерашнего дня.
— В таком случае я прошу у вас несколько минут, чтобы выслушать меня!.. После долголетних скитаний по свету я пришел, наконец, к убеждению, что лучшая часть моей жизни, то есть тот момент, когда душа находится в совершенной гармонии со всем миром, относится к первым шести годам моего существования. Вследствие многократных разочарований я впал, наконец, в жалкое суеверие и надеялся на родине найти волшебное средство,
Он говорил в шутливом тоне, но от тонкого слуха Лили не ускользнула горечь, звучавшая в его словах.
— Я это вполне понимаю, — возразила она, — но для меня загадка, как вы можете находить душевный мир в том, что отравляете существование другим?
— Для меня самого это было бы неразрешимой загадкой, если бы я только мог подумать, что эти другие имеют столь шаткие опоры существования.
При этих словах он насмешливо посмотрел на ветхие стены павильона.
— Вы видите, — продолжал он. — что я приехал сюда с самыми мирными намерениями. Я даже забыл, что старая женщина, живущая здесь, которую уже тогда все городские дети называли «тетей Варей», только на одного меня всегда смотрела строго и холодно, и это меня, пылкого юношу, так злило, что я бросал камни в ее сливы. Она осталась верна фамильной ненависти, и ее взгляд не сделался теплее. — Несмотря на это, — продолжал он серьезнее, — я вовсе не хотел действовать враждебно против нее, я даже решил купить ее владение, чтобы беспрепятственно удалить с глаз это жалкое подобие павильона; уже не говоря о том, что он оскорбляет во мне эстетическое чувство, некоторое особое обстоятельство принуждает меня удалить его с моей почвы.
«Это некоторое обстоятельство вовсе не тайна для нас, почтеннейший господин Синяя борода!» — подумала Лили и первый раз взглянула на него своими большими темными глазами.
Неужели она забыла [13] взгляде этого сказочного героя, как бы волшебством покорявшего девичьи сердца? Но кто мог это подумать! Эта опасность была далеко от нее! Может быть, ее неопытному взгляду трудно было составить о нем мнение по его мужественно прекрасному лицу, но все-таки его совесть не совсем еще заглохла, потому что ее испытующий взгляд произвел сильное действие! Он вдруг замолчал среди речи, глаза его широко раскрылись и загорелись... Не было ли это смущение от сознания своей вины? Она не знала, но в этом выражении было что-то, что удручающе подействовало на нее.
13
про злого волшебника из сказок, который одним своим взглядом мог украсть девичью душу?
— Ах, если б только разрешение! — вскричал он совершенно изменившимся голосом, как будто только что пробудился от глубокого сна и разговаривал сам с собой.
«Да, разрешение загадки было вовсе не так трудно, что утверждала даже и старая Дора», — подумала Лили, но, несмотря на это смелое замечание про себя, опустила глаза.
Он между тем прошелся несколько раз взад и вперед по дорожке и занял опять прежнее положение.
— Я плохой адвокат, — сказал он улыбаясь и стараясь принять шутливый тон, — среди прекрасно обдуманной речи нить моих мыслей вдруг обрывается... я внезапно сделал замечательное открытие. На моей душе лежало что-то, как темное предзнаменование, и я нашел, что это что-то вдруг с быстротой молнии озарилось одним лучом.
Он провел рукой по лбу, как бы стараясь собрать мысли, а Лили решила уйти из павильона. На нее напал какой-то необъяснимый страх — ее собеседник показался ей очень страшным. К тому же она подумала, что очень неприлично продолжать еще разговаривать с совершенно чужим господином, и, кроме того, еще врагом тетки. Она начинала чувствовать на себе все очарование этого оригинального существа, это было очень глупо, и надо было как можно скорее поправить ошибку.
— Неужели я не могу довести до конца свою защиту? — спросил он умоляюще, когда она подошла к двери.
— Конец я могу вам сама рассказать, — возразила она, полуоборотившись к нему. — Вы жаловались в суд на надворную советницу Фальк, выиграли дело, и, так как ваше страстное желание не было тотчас же исполнено, вы рассердились, велели пробить это отверстие в стене и теперь, несомненно, ожидаете бесподобного действия вашего насилия.
— Страстное! рассердился! насилие! — повторил он с пафосом, подражая ей, но в голосе и в выражении лица заметна была сильная досада. — Еще два-три штриха, и портрет злодея готов!.. Впрочем, могу вас уверить, что я, несмотря на все навязанные мне пороки, друг истины и потому не скрою, что я действительно рассердился. Старуха сильно меня раздражала — ведь уже прошло много дней сверх назначенного срока; но я, может быть, и теперь не прибег бы еще к насилию, если бы вчера ночью не появился кто-то в этом окне, произведя испуг и переполох в моих владениях.
Итак, виной сегодняшней катастрофы было ее непростительное легкомыслие! Уверенность в этом удручающе подействовала на молодую девушку. Ошибку уже нельзя было исправить, но по крайней мере можно было искупить ее искренним сознанием своей вины. Она уже открыла было рот, когда из дома послышался звучный голос советницы, звавшей ее. Отчего-то вдруг сделалось страшно при мысли, что тетка может, встретившись здесь со своим соперником, оскорбить его и высказать ему свой гнев и негодование, и потому она с легким поклоном поспешила к двери, и было уже время, так как советница намеревалась идти за ней в павильон. Она рассказала в немногих словах и прерывавшимся голосом обо всем случившемся. Несмотря на смуглый цвет лица, тетка побледнела, и в глазах ее засверкал гнев; но с виду она осталась спокойной и позвала старого Зауэра.
— Перенеси сейчас все картины из павильона, — сказала она, — только снимай осторожнее с гвоздей. Их можно пока отнести в зеленую комнату, пока я решу, куда их потом повесить... Сейчас я не хочу их видеть! Меня берет страх, что приходится брать их со старого места, чему я не могу воспрепятствовать!
Лили последовала за советницей в комнату, там она обняла ее и призналась ей в своей вине. Ее глаза были устремлены на тюлевый чепчик тети Вари, и потому она не видела улыбки, мелькнувшей на губах советницы при ее первых словах.
— Стыдись, Лили! — сказала она, когда молодая девушка кончила свою исповедь. — Ты приехала из большого города, держишь себя как взрослая в своем модном платье с фижмами и со шлейфом, которым ты, к великому огорчению Доры, натаскиваешь песок в сени и на лестницу, знаешь английский и французский языки, училась химии и разным другим вещам — и все-таки осталась таким же ребенком, как и прежде... Впрочем, я утешу тебя, хотя ты этого и не стоишь: этот милейший господин и без твоего содействия привел бы в исполнение свой геройский поступок, я ничего другого и не ожидала от него! Он не мог успокоиться, пока бедная старая беседка стояла на своем месте.
— Я этого не думаю, тетя! — возразила молодая девушка, быстро подняв голову. — Он не произвел на меня впечатления злого человека; я твердо убеждена, что если бы ты спокойно объяснила ему...
— Ну, ну, яйца курицу не учат! — заворчала советница, на самом деле сильно рассердившись. — Спокойно объяснила ему! Я? потомок Эриха? Да моя бабушка скорое сожгла бы павильон собственными руками, чем сказала бы доброе слово кому-нибудь из потомков Губерта! Никогда и не предлагай мне ничего подобного, Лили. Я состарилась с сознанием, что Губерт наложил пятно на наш род, и унесу с собой в могилу гнев и ненависть к ним... Слышишь, Лили, я не хочу никогда больше ничего слышать о нем, даже его имени, ни в шутку, ни всерьез! И еще вот что, дитя! — коли я умру, ты будешь здесь хозяйкой, так как все, что с незапамятных времен принадлежало Эриху, будет твое. Если бы я не была уверена, что после моей смерти ничего из моей собственности, даже ни одного дюйма садовой земли, не перейдет в его руки, я лучше учредила бы здесь госпиталь для бедных! Теперь ты знаешь мое мнение, которое неизменно, как символ веры, и в заключение я должна тебе сказать, что очень порицаю твое сегодняшнее поведение. Как могла ты вступить в разговор с совершенно незнакомым человеком, и притом с человеком, который... разве ты забыла, что вчера Дора говорила о нем? Такой человек не стоит, чтобы порядочная женщина с ним разговаривала, потому что он обыкновенно дурно думаете всех женщинах, считая их всех одинаковыми.