Синяя графика
Шрифт:
– Она заглохла... машина, это, наверное, аккумулятор, Толик сказал - ничего страшного, надо просто прикурить ...
– она бессильно развела руками.
– Прикурить? Отлично. Где провода?
– Что?
– Провода. Такие... с зажимами на концах, - Виктор изобразил примерный размер зажимов.
– Как крокодилы?
– Да, как крокодилы, - Виктор уже понял, что никаких «крокодилов» у Виктории нет, и, скорей всего, она понятия не имеет, где в её машине аккумулятор, впрочем, и он не горел желанием в такой мороз лезть под капот.
– Нет, не знаю, -
Она показала в сторону багажника и только направилась открывать его, как была поймана:
– Я сам посмотрю, идите в машину, - на вопросительный взгляд, - вы скоро с Морозко сможете носом померяться, идите в мою машину, погрейтесь.
Не найдя «крокодилов», он сидел в своей машине, наблюдая за Викторией, пока она вздыхала, глядя на свою машину.
– Давайте ключи.
– Зачем?
– Её надо закрыть.
– Но...
– Послушайте, машина не заводится и не заведётся, на сигнализацию её не поставить, только закрыть, эвакуатор вызывать можно...
– Нет!
– Хорошо, нет, - эвакуатор в Новогоднюю ночь из-за огрехов аккумулятора будет стоить недёшево, - итак, что остаётся?
– Я не знаю.
– Я отвезу вас туда, куда вы ехали, и отправлюсь домой, договорились? Вас, наверное, заждались. Вы позвоните, скажите, что сейчас будете...
– У меня телефон разрядился, батарейка... наверное.
– Что?
– Телефон разрядился... он почему-то часто разряжается, я носила в ремонт, вот...
– она заметно хлюпала носом после мороза, он протянул ей бумажный платок:
- Высморкайтесь, - она попыталась сделать это аккуратно, продолжая шмыгать носом, - боже мой, - он взял пару платков, приложил к носу Виктории, зажав одну ноздрю и сказал: - Дуй, ещё, вот молодец, - глядя ей в глаза, - теперь другую, так же. Не надо стесняться, ты провела на морозе много времени, это нормально, хочешь, я тоже высморкаюсь?
– Он громко сморкнулся, вытер пальцы влажной салфеткой и, подмигнув, продолжил, - видишь, все живы. И после столь личного, почти интимного действа, что мы разделили, предлагаю перейти на «ты».
– Хорошо...
– было не очень ясно, хорошо ли это, Виктория не произнесла ни слова, думая о чём-то.
– Так, давай, мы позвоним туда, куда ты ехала, и отвезём тебя, хорошо? А с машиной решим завтра.
– Не надо, я ехала уже обратно, а до города далеко, вы встретите Новый год в машине - действительно, машина стояла «носом» в сторону города, - меня никто не ждёт... Вы езжайте, наверное, всё же лучше вызвать эвакуатор, я уже согрелась, спасибо.
– Что значит «никто не ждёт»? Новый год, и где, позволь спросить, Цыплячьи трусы, как он тебя из дома-то выпустил? Одну, ночью, с двумя неработающими аккумуляторами, крокодилами и снеговиками в голове?
– Виктор смотрел на эту маленькую женщину и недоумевал, как она могла оказаться тут одна, ночью, за час до Нового года. Уже за час.
И старался не раздражаться на её «вы».
– Какие ещё трусы?
– Анатолий твой.
– Он в Милане, на Новый год улетел, - казалась, Виктора захлестнула злость на всех Анатолиев мира. Что было бы, не проезжай он по этой дороге? Она бы замёрзла! Она могла погибнуть... Он очень хотел приложить лицо Анатолия прямо в неработающий аккумулятор старенькой иномарки.
– Вернуться туда, откуда ты ехала?
– Это... исключено полностью.
– Отлично! Мы едем ко мне.
– К вам? Но это неудобно, у вас семья... вызовите мне такси!
– как озарение.
– Мою семью ты видишь перед собой. Я один, так что поехали, составишь мне компанию, - сказал.
«С кем Новый год проведёшь» - подумал.
Быстро разобравшись с коммуникациями, включив отопление и горячую воду, он накинул на плечи Виктории плед, в доме было ещё прохладно, а её так и продолжал бить озноб.
– Выпей, - он протянул коньяк, - выпей, одним глотком, потом ещё... давай, не стесняйся, я пока на кухню. И давай на «ты», хорошо? На «Ты».
Его нервировала, будоражила и, пожалуй, возбуждала Виктория, она была в той же юбке, как и тогда, когда он наблюдал за ней через стекло.
Решив, что ждать, когда разгорится гриль, долго, он просто кинул уже отбитые сестрой куски мяса на сковороду, на соседних обжаривались овощи и рыба. Решив, что этого для начала достаточно, чтобы женщина, сидевшая в большой комнате его родительского дома, и, жмурясь, глотавшая коньяк, закусила и не захмелела сразу.
– Пойдём, думаю, тебе необходим горячий душ, котёл уже нагрелся, а до Нового года осталось каких-то двадцать минут, - он улыбнулся, взяв в свою ладонь её холодную руку, пальцы казались ледяными, - да ты и вправду Снегурочка.
– Я не грязная...
– неожиданно щеки «Снегурочки» покраснели ещё больше, чем с мороза.
– Ты замёрзшая, пойдём.
Он провёл её в небольшую комнату на первом этаже, по центру стояла кровать с металлическими спинками, ещё довоенная, реконструированная, с хорошим матрасом, но спинки с маленькими круглыми «набалдашниками» были оригинальными, тёплый ковёр с высоким ворсом и шкаф, тоже реставрированный, оставшийся от бабушки, и большое старинное зеркало на деревянной раме, массивное и потемневшее от времени. На окнах висели шторы с вышивкой «ришелье», такой же, как на покрывале.
– Вот, как-то так...
– он быстро прошёл в небольшую ванную, дверь в которую вела из этой спальни.
– Это комната сестры, так что тут ты найдёшь всё необходимое, - он махнул в сторону стеклянных полок с бесчисленным количеством бутылочек, баночек, крышечек, кусков мыла, уложенных в маленькие плетёные корзины, - вообще-то, - он доверительно зашептал, - меня до чёртиков пугает эта вакханалия, и не только меня... поэтому вся семья принимает ванну дальше по коридору, а Маше выделили отдельную... но я подумал, что тебе тут будет комфортней, да и теплей. Это самая тёплая комната. И постарайся побыстрей, не хотелось бы встретить Новый год одному, раз уж у меня намечается такая прекрасная компания, - в это время он протянул ей что-то, - это племянницы...
– и, повернувшись, быстро вышел.