Синяя Птица. (Трилогия)
Шрифт:
– Подкова у него отвалилась. Вернее, почти отвалилась – так, на одном гвозде висела. Но я-то решил, что конь у вас боевой, может в любой момент пригодиться, вот и задумал подковать заново. Подождите чуток, я с ним закончу, и поедете. Где ход сквозь гору, помните?
– Помним, – ответила Вилья уже на тон ниже. Похоже, ей стало действительно неудобно за свой тон. Ладно, переживет, никуда не денется. – И спасибо вам, мастер Дариль, за проявленную заботу и помощь.
– Не за что, девонька. Ты уж Ваньку не бросай в дороге, она девка хоть и боевая, но рассеянная. Запросто со спины подойти можно, коли замечтается.
– Спасибо, я знаю. – Вилья улыбнулась, красноречиво глядя в мою сторону.
Я с трудом удержалась от ехидной реплики и попыталась вернуть разговор в интересующее меня русло:
– Дариль, и все-таки когда мы сможем забрать Тумана?
Гном вздохнул, вспомнив о деле, и, заявив, что через четверть часа мы сможем отправиться на все четыре стороны, удалился в кузню, из-за которой, перекрывая шум, раздавалось звонкое ржание Вилькиного серого жеребца.
– Спорим, он его привязал – иначе не подковал бы, – шепнула я подруге.
Она согласно кивнула и добавила:
– Еще бы. А Дариль к нему, наверное, еще и в каких-нибудь старых доспехах подходит. Так, на всякий случай.
– А случаи всякие бывают…
В этот момент раздалось пронзительное ржание, гулкий удар, словно в колокол, а следом – ядреная ругань на гномьем языке.
– Точно, в доспехах! – фыркнула Вилька. – Пойду помогу, а то мы коня еще нескоро получим, если получим вообще. Туман кого хочешь доведет до белого каления.
– Иди уж. Мне с тобой? – осведомилась я, с беспокойством прислушиваясь к голосу Дариля, кроющего жеребца уже на двух языках.
– Не надо! – Вилья едва удержалась, чтобы не перекреститься. – Если вмешаешься в процесс подковывания, то Туман однозначно во враги запишет, а тебе, между прочим, на нем еще ехать аж до Алатырской горы!
Я прикинула перспективу почти недельного путешествия на крупе агрессивно настроенного ко мне жеребца и невольно содрогнулась. Нет уж, не настолько я хорошая наездница, чтобы на такое решиться!
– Ну и правильно. – Вилья подмигнула и скорым шагом направилась к кузне, оставив меня в гордом одиночестве.
Язва она. Прям как я.
Эх, вот ведь достанется кому-то такое «щастье», которое в случае чего будет встречать не со скалкой, а с мечом в руках или же с арбалетом…
Я еще минуты полторы жалела будущего избранника полуэльфийки, когда в небе послышалось хлопанье крыльев и в десятке шагов от меня на утоптанную землю опустился чернокрылый аватар в полном боевом облачении.
Гадать, кто это, даже и не требовалось. Данте, едва коснувшись подошвами сапог каменистой дорожки, снял шлем и пристально посмотрел на меня.
– Уходишь, Еваника?
– А что, не похоже? – вопросом на вопрос ответила я, рассматривая Ведущего Крыла в упор.
Кажется, он был рожден как раз для этих доспехов – вороненых, без единого украшения или опознавательного символа, но этого и не требовалось. Слишком уж характерными они были, слишком уж многие айраниты знали, кто скрывается под темными кирасами и шлемами-масками… Я неосознанно коснулась кончиками пальцев правого запястья – раньше там находился браслет, подаренный мне Данте. Теперь серебряное украшение покоилось где-то на дне моей бездонной сумы вместе с бело-голубым эльфийским шарфиком, пока не вывернешь все содержимое, однозначно не найдешь, можно даже и не пытаться.
– Что сказала тебе Алартиан, что ты решила отправиться к драконам одна? – Данте был сама сосредоточенность.
Я пригляделась и увидела в темных глазах аватара беспокойство, которое он даже не попытался скрыть.
– Она сказала, что если я не попытаюсь вмешаться, то драконы разрушат Андарион, – честно ответила я, опуская подробности.
– Но я ведь не смогу отправиться с тобой… – тихо и как-то виновато произнес Ведущий Крыла, подходя ко мне и касаясь моих рыжевато-каштановых волос ладонью. – Сейчас, когда война у порога, я не имею права покидать Андарион. Что бы ни случилось, я обязан быть здесь.
– Это твой долг. – Я пожала плечами, отводя взгляд. – Я не виню тебя в этом, ты всегда ему следовал.
– Но это еще и жестоко… Еваника, возвращайся. С успехом или с поражением, но возвращайся.
Данте легонько провел кончиками пальцев с заостренными когтями по моей щеке и улыбнулся, но глаза его остались настолько серьезными, что мне стало как-то не по себе. Лексей Вестников учил меня быть честной не только перед собой, но и перед теми, кто мне дорог…
– Я не вернусь, Данте.
– Тогда я найду тебя, где бы ты ни была.
– Даже там, откуда ни один человек не возвращается?
– Я не человек, Ева.
– Не придирайся к словам. – Я печально улыбнулась. – Ты ведь понял, о чем я говорю.
– Понял. Да, даже там.
Я не нашла слов. Просто порывисто обняла его, коснувшись щекой холодной кирасы из темной стали. Его руки осторожно опустились на мои плечи, и Данте прижал меня к себе так бережно, словно я была фигуркой из тончайшего эльфийского хрусталя.
…Пусть не вернусь, но это воспоминание я унесу с собой, куда бы ни направилась – к драконам, в Серое Урочище или же за величественную Грань, из-за которой уже не возвращаются. Сохраню в сердце этот кусочек летнего дня в горах под ослепительно-голубым прозрачным небом за стеной из солнечного света и вольного ветра. Твои волосы цвета воронова крыла с серебристой прядью у виска, тонкий шрам на щеке и серьезные глаза на улыбающемся лице. Черные крылья за спиной, отбрасывающие на меня тень, и холод металла твоих доспехов, прикасающихся к моей щеке. Это объятие, когда нет разницы между человеком и айранитом… И одно-единственное слово, сказанное тобой на прощанье: