Синяя Птица. (Трилогия)
Шрифт:
– Она ведь сказала, что твое место там, так? – Зеленые глаза Ревилиэль мягко блеснули в тающем свете дня. – Ты теперь айранит… Так, может, она была права?
– Может быть. Но я не отправлюсь никуда без тебя. А ты не сможешь жить среди айранитов, потому что ты чужая для них… Впрочем, как и я.
– Тогда возвращаемся в Древицы?
Я молча кивнула, продолжая смотреть на небо. Такое близкое и далекое, неизменное и каждый раз разное…
…А где-то далеко зажигались первые звезды…
ГЛАВА 19
Это
Я поднялась с одеяла и посмотрела на Вилью, деловито сооружавшую из остатков провизии солидные бутерброды.
– Привет, соня! – весело поздоровалась подруга, хищно вгрызаясь в бутерброд. – Как пфофла нофь?
– Что? – переспросила я.
Вилька озорно сверкнула зелеными глазами и, прожевав, повторила уже нормально:
– Ночь, спрашиваю, как прошла?
– Нормально… – Я пожала плечами. – Только вот под утро какая-то ерунда снилась. А что?
– Да ты ночью такие жуткие звуки издавала – виверна отдыхает! Говорила я тебе – стань на ночь человеком, а утром опять крылья отрастишь. Нет, уперлась…
– Виль, понимаешь, я не уверена, что смогу перекинуться снова. Из человека в айранита, я имею в виду, – честно призналась я.
– Да брось! – Подруга протянула мне толстенный бутерброд с ветчиной, в который я вцепилась, как оголодавшая химера. – Хэл же сказала – надо только сосредоточиться и пожелать, чтобы твое тело изменилось. Это же вроде как несложно?
– Несложно-то несложно, да вот только снова становиться этим крылатым недоразумением я не хочу.
Я дожевала бутерброд, поеживаясь от холода, выбралась из пещеры на выщербленный холодными ветрами, временем и моими заклинаниями козырек и, глянув в пропасть, подумала, что завтракать перед первым полетом явно не стоило. Вилька вышла следом за мной и, опасливо посмотрев вниз, ехидно поинтересовалась:
– Тебе помочь или не мешать?
– Совершить героическое самоубийство, что ли? – едко осведомилась я, подходя к самому краю площадки и на глаз прикидывая расстояние до земли. Получилось так много, что я предпочла не подсчитывать. – Не надо.
Прошло минут десять, а я все стояла на козырьке, не решаясь сделать один-единственный шаг, который с вероятностью
– Ев, ты знаешь, как учатся летать птицы?
Я, не заподозрив подвоха, неопределенно пожала плечами:
– Как-то не доводилось видеть… А что?
– А учатся они вот так! – С этими словами Вилька спихнула меня с козырька.
Я, не ожидая такого гнусного предательства со стороны лучшей подруги, камнем ухнула вниз, падая почти параллельно отвесной скале. В ушах засвистел ветер, желудок приклеился к позвоночнику, а все слова моментально улетучились из головы… Из груди вырвался прочувствованный вопль, после чего я вспомнила, что у меня, собственно, крылья на спине растут не просто так, и если у Данте как-то получалось на них планировать, то и у меня получиться должно. По идее…
Полночно-синие с белой каймой крылья развернулись за моей спиной, ловя воздушные потоки. Падение замедлилось и превратилось в скольжение по широкой дуге. Я взмахнула крыльями, задействовав мышцы, о существовании которых даже и не подозревала, и рванулась в пронзительно голубое небо выпущенным арбалетным болтом.
Все-таки полет – это действительно то, ради чего можно было пожертвовать многим. Ощущение пьянящей свободы захлестнуло меня, и я рассмеялась, радуясь холодному ветру, бьющему прямо в лицо, ярким солнечным лучам, слепящим глаза… Я развернулась и сделала круг над козырьком пещеры Небесного колодца, на котором подпрыгивала, размахивая руками, тоненькая девичья фигурка, чьи рыжие волосы ярким пятном выделялись на фоне серой скалы.
Я с шумом приземлилась на выступ в двух шагах от Вильки и, обняв полуэльфийку, в порыве чувств закружилась с ней по пещере.
– Виль, это просто потрясающе! У меня нет слов! Виль? Ви-и-иль! Не притворяйся! – Я разжала руки, и подруга с тихим вздохом стекла на пол, ошеломленно тряся головой. Я, безуспешно пытаясь нацепить на лицо соответствующую случаю виноватую мину, присела рядом и сочувственно похлопала младшую княжну по плечу: – Эй, ты в порядке?
– Я? В порядке? Да ты меня чуть не задушила! – взвилась подруга, возмущенно подпрыгнув на месте.
Я хмыкнула и цинично заметила:
– По-моему, для умирающей и зверски задушенной у тебя чересчур цветущий вид и громкий голос.
Вилька поперхнулась очередным нецензурным ругательством и бросилась на меня, намереваясь если не придушить, то защекотать до смерти. Я охотно подыграла ей, повалившись на спину и весьма достоверно изобразив предсмертные судороги. Все бы ничего, но меня подвело мое еле слышное похрюкиванье из-за тщетно сдерживаемого смеха. Вилька, услышав, как я пытаюсь не рассмеяться, издала боевой клич голодной гарпии, завидевшей после недельной голодовки желанную добычу, и принялась щекотать меня с удвоенным энтузиазмом. Хрюканье сменилось безудержным хохотом.