Синяя смерть

Саберхаген Фред

Геннадиус не проронил больше ни слова. Доминго и его команда покинули рабочий зал. Все это время Полли стояла рядом с капитаном и видела, как сверкали его глаза, когда он уходил, он был весь переполнен яростью...

В коридоре он осмотрелся, затем сказал своей команде:

— Мы никуда не летим в ближайшие десять минут.

Но как только получу малейший намек на его местонахождение, я отправляюсь в поисках “Левиафана”. Кому не нравится это, предлагаю остаться здесь и выйти из команды прямо сейчас.

Искандер стоял рядом с капитаном.

Вид у него был такой, словно это предложение к нему никакого отношения не имело. Вопрос о том, будет ли он в команде, для него был решен окончательно и бесповоротно.

— Я тоже остаюсь в команде, — сказала Полли, удивляясь своей решимости.

Симеон и Вильма посмотрели друг на друга, утвердительно кивнули друг другу и перешли на сторону капитана. У них был небогатый выбор. Им нечего было делать, некуда было идти.

После коротких раздумий, Пойнсот вздохнул и сказал:

— Я ухожу, Доминго. У тебя свои правила игры. У меня — свои. Я еще должен немного пожить. Я еще буду нужен сестре и ее детям.

Полли вспомнила, что во время нападения на Шубру, сестра Генрика с детьми где-то гостила, а муж ее погиб на одной из шубринских защитных станций.

— Твое право! — сказал капитан.

Генрик ушел.

Гьюджар Сидорук вышел из рабочего зала, проклиная Геннадиуса из-за его отказа от немедленной всеобщей охоты на Левиафана. Он еще не знал, что буквально через минуту будет официально принят в команду на место Генрика Пойнсот.

ГЛАВА 4

Прошло четыре дня после катастрофы... Команда Доминго в полном составе и другие шубринцы все еще оставались на базе Четыре-двадцать пять. Но были и такие, которые, взяв себя в руки, спрятав поглубже свои страдания, отправились на своих кораблях в другие колонии для несения караульной службы, как попросил их Геннадиус. Отныне их задачей стало помочь хотя бы одной из двадцати уцелевших колоний в случае нападения.

Доминго по-прежнему отказывался выполнять просьбу Геннадиуса. Он подсчитал, что патрулирование на какой-нибудь одной из колоний обеспечивало ему только один шанс из двадцати для поединка с Левиафаном, а этого ему было мало.

Полли, однако, казалось, что Геннадиус не теряет надежды и терпеливо ждет, когда Доминго одумается и даст согласие на миссию спасения.

Капитан же был неумолим. Жажда мести слишком переполняла его сердце, оттеснив все остальные эмоции на другой план, в том числе и готовность помочь другим.

Шубринцы, оставшиеся на базе, делились на две группы.

Первая отдавалась только своему горю и подсчитывала потери, оставаясь равнодушной к судьбе других колоний, вторая — назло всем превратностям судьбы, была одержима желанием немедленно начать восстановление Шубры, чтобы вернуть все утраченное.

На базе всем беженцам на неопределенное время предоставляли кров, одежду, еду и, при необходимости, оказывали медицинскую помощь.

Но

все знали, что это не надолго. Шубринцы не смогут оставаться в роли вечных подопечных, поэтому рано или поздно, даже самым отчаявшимся, придется куда-нибудь отправиться, чтобы чем-нибудь занять остаток своей жизни. Куда?.. Многим из них придется все начать с нуля, но жизнь то продолжается.

Через три дня после приезда на базу, к Доминго подошли жители бывшей колонии Шубра и попросили его, как мэра, позаботиться об их дальнейшей судьбе — найти какое-либо место вдали от базы, где они смогли бы начать жизнь, как говорится с нуля...

Но в данный момент Доминго волновали другие проблемы и он не мог понять этих проблем. Перед ним стояла одна единственная задача, от которой он не хотел и не думал отказаться.

Чуть позже Геннадиус подошел к Доминго и предложил ему выбрать какую-либо колонию для заселения, но последний странно улыбнулся и сказал в ответ:

— Начать жить заново? Тогда, что ты подразумеваешь под словом “жить”?

Несколько минут Геннадиус сурово смотрел на своего старого друга, затем повернулся и ушел, не произнеся ни слова.

Доминго крикнул ему вдогонку:

— Что нового на карте в рабочем зале? Вопрос так и остался без ответа.

Полли безудержно хотелось обнять Доминго, дать ему возможность расслабиться и выплакать горе на ее плече. Ее просто пугало его хладнокровие, ведущее его просто к безрассудству. Но капитан, как ей казалось, не был похож на человека, требующего, желающего утешения, сочувствия. Ей никогда в жизни не приходилось встречать кого-либо из мужчин менее склонного к слезам, чем Доминго.

И она ждала... Чего? Ждала любые перемены в его настроении, состоянии, к худшему или лучшему, но к другому...

Из разрозненных фраз и обрывков разговоров, здесь на базе, и раньше на Шубре, Полли смогла более или менее составить историю жизни Доминго.

Он прибыл в Милкпейл около двадцати земных лет назад, в то время, как говорится, еще зеленым, молодым... Его сопровождала молодая невеста — хрупкая, робкая девушка по имени Изабель. Судя по доходящим до нее разговорам, он ее страстно, самозабвенно любил. Годы, прожитые в Милкпейле, были для Изабель тяжелым испытанием. Она так и не смогла привыкнуть к жизни здесь, как будто вечно чего-то боялась...

Десять лет назад она погибла в кораблекрушении, при странных и невыясненных до сих пор обстоятельствах.

Никто точно не знал: была ли эта авария связана с берсеркерами или же это был просто несчастный случай? Двое из их трех малолетних детей погибли вместе с матерью. От этого удара Доминго так и не сумел оправиться.

О повторном браке он просто и слушать не выносил. Когда Полли увидела его впервые, он ей показался человеком добрым и мягким, но в некоторой степени отстраненным, как бы, от окружающей его действительности. Светом в окошке для него была единственная, оставшаяся в живых, дочь Меймио.