Синяя смерть
Шрифт:
– Выполним, - уверенно сказала Демьянова.
– У вас всегда все получается.
– Вашими устами Да мед пить. Вот гобийского медведя изловить бы, мечтательно пробасил Волков.
– Сколько вопросов сразу решится...
– Так в чем же дело?
– поднялась Анна Семеновна.
– Идемте!
Вид у нее был настолько решительный, что можно было не сомневаться она голыми руками поймает не только медведя, но и мифического олгой-хорхоя.
Иван Михайлович рассмеялся:
– Сейчас пойдем. Куда-то ящик с летающими шприцами задевался... А, он у Лодоя Дамбы!
Физик сидел
– Не работает прибор?
– сочувственно спросил Волков.
– Работать-то работает, но показывает год рождения Чингисхана.
– Как это?
– А вот так... Хотел проверить фон, направил приемное окно на барханы и зарегистрировал мощное излучение с длиной волны около 260 нанометров.
– Ого! А какова продолжительность?
– Два коротких импульса.
– Действительно, прибор барахлит. С электроникой это случается.
– Я тоже так думаю, но надо проверить...
– Проверяйте и не забывайте о сроках, - Иван Михайлович помолчал. Лодой, я вам, кажется, летающие шприцы отдавал на хранение...
– Вот они, под мешком. Все-таки на медведя идете?
– Попытка не пытка...
– Тогда ни пуха ни пера!
Волков и Анна Семеновна, помня о вечерней прохладе, облачились в ватные телогрейки и бодро зашагали в сторону отметки 1865 метров, где Сейфуллин якобы видел медведя. Сначала каждый шаг по сыпучему песку давался с трудом, но потом, когда они сбежали в сухое русло, стало полегче. Солнце опустилось низко, от вершины горы падала густая фиолетовая тень. Освещенные же места казались тускло-красными.
– Красиво как!
– воскликнула Демьянова, приноравливаясь к широкому шагу Волкова.
– Очень, - согласился тот.
– Иван Михайлович, мне олгой-хорхой покоя не дает. Может он существовать или нет?
– Все может быть. Наука, как утверждает старая картежная формула, умеет много гитик.
– А если серьезно?
– А если серьезно, то никакими фактами о существовании червяка-убийцы ученые не располагают.
– Но ведь Ефремов пишет...
– Ни в одной научной публикации Ефремов об олгой-хорхое не говорит. А вот в популярной книге "Дорога ветров" со слов аратов указывает место его обитания - четыре уртона к юго-западу от Далан-Дзадагада.
– Так это же совсем рядом с нами!
– Вот-вот. Однако окрестные араты о страшном червяке нам не сообщали. Я думаю, что если олгой-хорхой как вид и существовал когда-то, то давно вымер, а легенда о нем пришла из глубины веков... Однако давайте помолчим, мы уже там, где Сейфуллин видел медведя...
Похолодало. Демьянова застегнула на все пуговицы телогрейку и последовала за Иваном Михайловичем, огромная фигура которого выделялась черным силуэтом на фоне темно-синего неба с первыми звездочками. Волков ступал осторожно, немного пригнувшись и выставив ружье вперед. Так шли они около часа, изредка останавливаясь и прислушиваясь. Вечерняя прогулка захватила Анну Семеновну, с замиранием сердца всматривалась она в темноту. В каждом валуне мерещился громадный медведь, готовый к нападению. Вдруг тишину прорезал пронзительный вскрик. Иван Михайлович
– Тиш-ш-ше... Это сова... сова...
Анна Семеновна секунду смотрела на его близкое лицо с расширенными глазами, на палец, прижатый к губам, на нелепую позу - одна нога поднята, рука с ружьем отставлена далеко в сторону - и весело расхохоталась.
– Тише!..
– умоляюще шептал Волков.
– Прошу вас, тише!
Но Демьянова уже не могла остановиться.
– Ой, Иван Михалыч, - давилась она от смеха.
– Ой, не могу!.. Как вы крались... и ружье наперевес... А тут сова!.. Ой, простите, ради бога!
Волков опустил ружье, посмотрел на хохочущую Анну Семеновну и засмеялся сам.
– Поистине нельзя брать женщину на охоту... Ладно, пошли в лагерь, - он открыл патронник и вытащил шприц с наркотиком.
– А как же медведь?
– Его скорее всего не было. Да и вы на десять километров в округе распугали всю живность.
Он достал из кармана фонарик, осветил все еще смеющуюся женщину, укоризненно покачал головой и закинул ружье за спину. Поминутно оступаясь, они взобрались на крутой склон. Низко над ними сияли огромные холодные звезды, огней лагеря не было видно.
– Далеконько забрели, - вздохнул Иван Михайлович, включил электрический фонарик и покрутил головку, чтобы собрать лучи в пучок.
И тут они увидели медведя.
Сразу было видно, что это мертвый медведь - слишком безжизненно он лежал: лапы бессильно вытянуты, голова откинута. Волков на всякий случай передал фонарик Анне Семеновне и велел светить прямо на оскаленную морду, а сам снял с плеча ружье, осторожно подошел и ткнул зверя дулом в бок. Медведь остался недвижим. Иван Михайлович медленно обогнул массивное туловище. Демьянова повела фонариком. Круглое пятно света скользнуло по густой темно-бурой шерсти, белым, хищно изогнутым когтям, по массивной голове с круглыми остекленевшими глазками и задержалось на желтоватых мощных клыках.
– Странно, - пробормотал Иван Михайлович.
– Он будто погиб от удушья. Видите - пена выступила из пасти? А тело еще теплое, значит, это произошло недавно.
– Да он от старости издох, - легкомысленно фыркнула Демьянова.
– Завтра разберемся. Во всяком случае гобийского медведя мы нашли.
Рано утром Волкова сильно потрясли за плечо. Спросонок он решил, что к кому-то опять забралась фаланга. Эти пауки-скороходы на высоких ногах внушали омерзение. Стоило одному из них появиться в палатке, как тут же звали Волкова. Биолог хватал паука пинцетом за мохнатое туловище и отправлял в банку со спиртом.
– Что, опять фаланга?
– хриплым басом спросил Иван Михайлович и разлепил веки.
Перед ним на коленях стоял Сайхан Наваннамжил. Лицо старого шофера посерело, узкие глаза округлились.
– Что случилось, Сайхан?
– Плохие вести, дарга. Уходить надо.
– Куда уходить? Зачем?
– Волков сел, не вылезая из спального мешка, и подтянул колени.
– Люди говорят: смерть пришла в пески, - губы у монгола тряслись, слова выходили какие-то корявые.
– Уже один арат погиб... Всем уходить надо.