Синяя тетрадь
Шрифт:
Замысел повести находится в прямой связи с общественной атмосферой после XX съезда КПСС.
В 1956–1958 годах на страницах журналов «Коммунист», «Вопросы истории КПСС», «Исторический архив» и др. систематически публиковались (с перепечаткой в республиканских журналах) новые документы В. И. Ленина, его не обнародованные ранее автографы. В 1958 году по специальному постановлению ЦК КПСС начало выходить Полное собрание сочинений В. И. Ленина. В нем впервые включаемые в Собрание документы составили по объему около 20 томов. Выход этого издания в свет явился большим событием в жизни партии и народа.
Одновременно в газетах и журналах публиковались или перепечатывались воспоминания старых большевиков, соратников В. И. Ленина. «Воспоминания о В. И. Ленине» в 2-х томах (М., Госполитиздат, 1956–1957), сборник «Ленин – вождь Октября. Воспоминания петроградских рабочих» (Л., Лениздат, 1956), «Ленин в 1917 году» (М., Госполитиздат, 1957), «Ленин в Октябре» (М.,
Работе над повестью предшествовал большой подготовительный период, в течение которого писатель заново тщательно изучал труды Ленина, знакомился с огромной литературой о нем, в том числе и с теми материалами, которые появились в печати по постановлению ЦК КПСС.
Не довольствуясь опубликованным, Казакевич поспешил войти в контакт с большевиками старого поколения, чья живая память сохранила образ вождя, события предоктябрьских лет и месяцев. Он много общался с Николаем Александровичем Емельяновым и его женой Надеждой Кондратьевной. Н. А. Емельянов (1871–1958), рабочий Сестрорецкого оружейного завода, был активным участником революционного движения, членом партии с 1904 года. После Февральской революции 1917 г. избирался депутатом Петроградского Совета. Когда Казакевич встретился с ним, за его плечами была трудная, но достойная жизнь, отмеченная высокой наградой – орденом Ленина. Писателю были хорошо известны его опубликованные воспоминания, весьма одобрительно оцененные Н. К. Крупской (см. рецензию: Исторический архив, 1957, № 2).
Но они не могли заменить личных бесед с человеком, который организовал и реально обеспечивал вместе с женой и сыновьями «шалашное» подполье В. И. Ленина.
Казакевич пользовался также устными свидетельствами Фофановой Маргариты Васильевны (1883–1976), старой большевички, участницы революционного движения с 1902 года. Ее петроградская квартира многократно использовалась товарищами, возвращавшимися из ссылок, тюрем, эмиграции. После июльских дней 1917 года у нее некоторое время скрывался В. И. Ленин. В 1964 году в связи с выходом фильма «Синяя тетрадь» Фофанова писала: «Я хорошо была знакома с писателем, который в течение полутора лет не раз консультировался со мной…» (Советский экран, 1964, № 8).
Общественная, острополитическая направленность повести осознавалась самим писателем очень четко, и именно это подсказало ему выбор фактов для сюжета и обязало быть предельно верным исторической правде.
Подполье с Лениным делил Г. Е. Зиновьев. Его разрыв с Владимиром Ильичем и предательство ленинской политики еще впереди. За хронологическими рамками повести остаются колебания Зиновьева, его несогласие с резолюцией ЦК партии о вооруженном восстании, выраженное в выступлении вместе с Каменевым в полуменьшевистской газете «Новая жизнь». За пределами произведения остаются и более поздние выступления Зиновьева против ленинской политики партии. Повесть отражает момент, который объясняет это будущее. Разрыв Ленина с Зиновьевым предрешен, но это разрыв с бывшим единомышленником, с человеком, который много лет был лично близко связан с Лениным. В этом драматическая сложность исторического момента. В большевистской партии Зиновьев (Радомысльский) состоял с 1901 года. С V съезда РСДРП он – член ЦК, входил в редакции газет «Пролетарий» и ЦО партии «Социал-демократ», издававшихся за границей. В эмиграции (1908 апрель 1917) Ленин и Зиновьев жили поблизости друг от друга – и в Женеве, и в Париже (в известной школе в Лонжюмо Зиновьев читал лекции по истории партии), и в Кракове, и в Закопане (неподалеку от Поронино). Все это хорошо известно из «Воспоминаний о Ленине» Н. К. Крупской. Вместе с Лениным и другими большевиками-эмигрантами вернулся в Россию и после июльских событий также должен был скрываться от преследований Временного буржуазного правительства.
Казакевич использовал реальную ситуацию для того, «чтобы разоблачить сущность оппортунизма, развенчать любых предателей революции, даже если они находятся в близком окружении Ленина». Свой замысел писатель прямо связал с задачами, выдвинутыми Совещанием коммунистических и рабочих партий в 1957 году. Он был уверен, что, «утверждая ленинские взгляды на диктатуру пролетариата, „Синяя тетрадь“ бьет и по ревизионизму, склонному обелять оппортунистов прошлого, частенько ссылаясь на их личную близость к Ленину, и по догматикам, боящимся правдивого изложения фактов истории, поскольку эти факты не влезают в их сухие, упрощенные, бесплодные схемы».
«Синяя тетрадь» строится на подлинных фактах и событиях. В ней действуют или упоминаются реальные исторические лица. Речь идет также о подлинных статьях, написанных Лениным в Разливе, о продолжении работы над книгой «Государство и революция». Заготовки для нее содержала та самая, вполне реальная синяя тетрадь, которую Ленин просил доставить ему в Разлив и которая подсказала писателю окончательное название повести.
Сделав ленинские статьи объектом изображения, Казакевич использовал их и как опору для исторически правдивой обрисовки политической обстановки в стране после 3–4 июля 1917 года, когда в Петрограде была расстреляна мирная демонстрация. При попустительстве эсеров и меньшевиков, имевших большинство в Советах рабочих и солдатских депутатов, ожесточилась травля В. И. Ленина и большевиков. В черносотенной газете «Живое слово» была опубликована заведомая ложь о связи Ленина с германским штабом. Буржуазная печать подхватила эту клевету, называя Ленина германским шпионом, агентом кайзера Вильгельма II. В добавление к этой лжи на Ленина и большевиков, вопреки фактам, возвели обвинение в подстрекательстве масс к вооруженному выступлению против Временного правительства, хотя, как известно, именно большевики, не имея возможности предотвратить выступление 3–4 июля, попытались придать ему мирный характер. По оценке Ленина (см. статью, написанную 10 июля и опубликованную в кронштадтской газете «Пролетарское дело», – «Политическое положение»), наступил кризис, показавший, что контрреволюция организовалась, укрепилась и фактически взяла власть в свои руки. Рассеяны надежды на мирное развитие революции. Вожди Советов из партий эсеров и меньшевиков во главе с Церетели и Черновым отдали дело революции в руки контрреволюции. В этих условиях Ленин предлагает снять лозунг «Вся власть Советам». Обстановка вынуждала партию, соединяя легальную и нелегальную работу, собирать силы, реорганизовывать их и готовить к вооруженному восстанию; его цель – переход власти в руки пролетариата, поддержанного беднейшим крестьянством.
Важную опору для себя нашел писатель и в статье «К лозунгам», где Ленин объяснял, почему прежде верный лозунг «Вся власть Советам» перестал им быть и объективно ведет к обману народа. «Нет ничего опаснее обмана» [47] , – писал Ленин. – «Народ должен прежде всего и больше всего знать правду – знать, в чьих же руках на деле государственная власть. Надо говорить народу всю правду…» [48] .
Справедливо увидел здесь Казакевич важную черту ленинской тактики общения с массами и на этом построил в повести дискуссию Ленина с Зиновьевым о правде.
47
Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 34, с. 17.
48
Там же, с. 15.
Исторически правдиво освещен в «Синей тетради» и вопрос о неявке Ленина на суд. Вопрос был непростой. Ленин сам сначала склонялся к тому, чтобы явиться на суд и воспользоваться им для открытого публичного разоблачения Временного правительства, клевещущего на большевиков. Так же поначалу думали и некоторые большевики. Но на совещании членов ЦК и ряда партийных работников на квартире С. Я. Аллилуева в присутствии В. И. Ленина, В. П. Ногина, Г. К. Орджоникидзе, И. В. Сталина, Е. Д. Стасовой было принято решение – не являться. Комиссия по расследованию клеветнических обвинений, образованная меньшевистско-эсеровским Центральным Исполнительным Комитетом Советов рабочих и солдатских депутатов по настоянию большевистской фракции, сложила свои полномочия, как только стало известно, что Временное правительство передало дело расследования прокурору Петроградской судебной палаты, а 13(26) июля меньшевики и эсеры на объединенном заседании ЦИК Советов признали даже недопустимым уклонение от суда. В то же время – 13 14(26–27) июля вопрос о явке на суд обсуждался на расширенном совещании ЦК РСДРП(б) с представителями Петербургского комитета, Военной организации при ЦК РСДРП(б), Московского областного бюро, Московского комитета и Московского окружного комитета. Было принято решение – не являться. Против явки высказывался и VI съезд партии, вернувшийся к этому вопросу. В ряде статей той поры («Где власть и где контрреволюция?», «Гнусные клеветы черносотенных газет и Алексинского», «Новое дело Дрейфуса», «К вопросу об явке на суд большевистских лидеров», «О конституционных иллюзиях») В. И. Ленин объяснил наивность расчетов на то, будто Временное правительство заинтересовано в расследовании истины и доведет дело до суда. Позднее стало известно, что юнкера, которые должны были арестовать Ленина, получили приказ убить его по дороге.
Повесть передает реальный драматизм момента, реальные опасности. На поиски Ленина были брошены большие силы полиции вместе со знаменитой ищейкой по кличке «Треф», появились и добровольные помощники. Необходимость скрываться в подполье осложняла связи Ленина с товарищами по партии в трудные месяцы 1917 года, делала невозможным его присутствие на VI съезде, вынуждала руководить съездом заочно.
Вместе с тем в полном согласии с правдой Казакевич сумел передать ленинский оптимизм, его уверенность в том, что скоро будет новая революция, которую большевики доведут до победы. Об этом свидетельствуют статьи Ленина и его настроение, зафиксированное общавшимися с ним товарищами.