Сирень цвела…
Шрифт:
– Нет, это было его решение. Он позвонил мне за день до вашего звонка и попросил о встрече, сказав, что это важно для моей научной деятельности. Вот, я и согласился.
– Понятно.
– И, знаете, о чем мы говорили?
– Нет.
– Об одной из стран, о которых вы спрашивали меня…
– Да? Интересно…
– Он предложил мне подписать письмо в поддержку одного из политических деятелей этой страны, – профессор назвал фамилию интересующего меня оппозиционного лидера, – уверяя,
– И что же вы?
– Я? Я, естественно, отказался. Наука должна дистанцироваться от политики, да и этого политического деятеля я не знаю. А поддерживать неизвестного – это глупость.
XVII
«Ну, не такой, уж, он неизвестный, – усмехнулся про себя, я, – хотя, если профессор действительно далек от политики, то для него он конечно неизвестный… Но настолько ли профессор далек от политики? В наше время это вряд ли возможно… Что-то здесь не так… не так…»
– Я правильно понял, что, даже, если бы знали этого политического деятеля, вы бы не подписали письма в его поддержку?
– Да. Именно так.
– И что ваш, так сказать, ученик?
– Он разозлился и заявил, что я не понимаю своей выгоды и что я об этом еще пожалею.
– Он угрожал вам?
– Нет, ничего, кроме того, что я вам рассказал, больше не было…
«А больше и не надо, – подумал я, – намек куда как прозрачен. Неужели профессор это не понял? Или делает вид, что не понял?»
– И что вы об этом думаете?
– Думаю, что мне надо прекратить с ним любые контакты. Я ему так и сказал.
– А что он?
– Он вскочил и, не прощаясь, выскочил из кабинета, хлопнув дверью.
– Понятно. И с того дня он больше вам не звонил и у вас не появлялся?
– Нет.
– Скажите, профессор, а он не злопамятен?
– Что? – удивился Лансфильд. – Почему вы об этом спрашиваете? Вы думаете…
– Кто знает…. – задумчиво сказал я. – Кто знает…
– Нет, он ничего не сможет мне сделать! Кто я и кто он: известный ученый и какой-то …
– А, если предположить, что у него действительно большие политические связи, то тогда?
– Тогда? Тогда … – Лансфильд задумался. – Тогда … Тогда, у меня могут появиться некоторые проблемы…
– Какие, если не секрет?
– Ну, – профессор помолчал, – скажем, так: мне будет сложно получить доступ к некоторым необходимым для исследования материалам…
– То есть, – подвел итог я, – политика окажет воздействие на историю как науку.
– Ну, не на всю науку, но на то, чем занимаюсь я, это точно, – вынужденно согласился он.
– Вот, видите, оказывается не все так однозначно…
– Это вы о чем?
– О том, что не всегда наука может дистанцироваться от политики.
– Да, – профессор помрачнел, – вы, как всегда правы, правы, по крайней мере, сейчас. Так что же мне делать, а?
– Еще раз встретиться с ним или позвонить ему. У вас есть его номер телефона?
– Есть. Он в начале встречи дал мне свою визитку, она у меня в ящике стола. Но зачем? Чтобы подписать письмо? Повиниться? Отказаться от своих принципов?
«А он гордый человек, – отметил я, – гордый и принципиальный. Жаль, что я не могу обойтись без его помощи».
– Нет, об этом речи быть не может, просто для того, чтобы познакомить меня с ним.
– Вас? Зачем?
– Для того, чтобы переключить его внимание с вас на меня.
– Не понимаю…
– Из вашего рассказа я понял, что он ищет поддержки для оппозиционного деятеля, у которого, судя по всему неплохие шансы, для вхождения во власть. Так?
XVIII
– Так.
– Придя к власти, этот деятель, готов предоставить преференции. Так?
– Так.
– А я собираюсь начать бизнес, в том числе и в этой стране…
– Понял! – воскликнул Лансфильд. – Вы хотите воспользоваться ситуацией и …
– Да. Я хочу не только войти на рынок, но и в дальнейшем, если этот деятель победит, получить преимущества перед возможными конкурентами.
– Но, ведь, это же коррупция! – возмутился профессор. – Это уголовно наказуемое деяние.
– Знаю. Но это здесь, в Штатах, хотя и здесь есть политическое лоббирование, а в латиноамериканских странах, насколько мне известно, коррупция как раз, скажем мягко, приветствуется и процветает. Разве не так?
– Так, – нахмурился профессор, – именно так в настоящее время обстоят дела. В том числе и в стране, которая вас интересует.
– Это один из тех «подводных камней», о котором вы мне намекнули в телефонном разговоре несколько дней назад? И одна из причин отказа подписать письмо?
– Да, вы вновь все правильно поняли.
– А другие «камни»?
– Расскажу, как и обещал. Время у вас есть?
– Вы просили пять часов. Так что есть.
– Очень хорошо, – Лансфильд посмотрел на свои наручные часы. – Правда, видимо уже меньше…
– Ничего, я успею, – я не стал сообщать профессору, что запланировал пребывание в его городе в течение суток, – некоторый запас времени у меня еще есть. Вы не будете возражать, если я буду делать небольшие заметки?
– Делайте, только…