Сирена [Глубинное течение]
Шрифт:
«Разве что кто-нибудь из них вернулся…»
Маурсел пожал могучими плечами и поплотнее запахнул плащ. Хозяин «Туаба» никогда не избегал доброй свары со своими подчиненными. Впрочем, вор или подосланный убийца тоже подходили его нынешнему настроению.
Ветреное осеннее небо шатром раскинулось над Керсальтиалем. Было светло без фонаря. Прячась в глубоких тенях, Маурсел напрягал свои маленькие карие глазки, скрытые под мохнатыми бровями, силясь разглядеть гостя. Тихий шорох указал, где искать.
Он быстрым шагом пересек палубу и направил луч фонаря вверх на капитанский
— Эй, хватит, слезай давай! — крикнул он, махнув темной фигуре, стоящей у балюстрады. Ответом было молчание. Маурсел пнул какой-то деревянный обломок с обрывком холста на нем. — Слезай, чтоб тебя!
Луч фонарика выхватил из темноты две маленькие ножки в сандалиях, неуверенно шагнувшие вниз по ступеням. Вслед за ними появились голые коленки и край туники над ними.
Маурсел облизал вмиг пересохшие губы и издал какой-то неопределенный звук.
Перед ним стояла девушка. В ее глазах, прямо смотревших ему в лицо, не было и тени слез. Изящное, даже артистическое личико было спокойно, но дрожащие ноздри и плотно сжатые губы выдавали ее. Нервные тонкие пальцы теребили край темно-коричневого шерстяного плаща.
— Туда, — велел Маурсел, указывая тесаком на освещенную каюту.
— Я ничего не сделала, — возразила она.
— Угу. Только высматривала, что бы такое стащить.
— Я не воровка.
— Поговорим в каюте. — Он подтолкнул ее, и она нехотя подчинилась.
Пропустив девушку вперед, Маурсел плотно затворил дверь и повесил у входа фонарь. Затем вложил тесак в ножны, уселся в кресло и стал рассматривать непрошеную гостью.
— Я не воровка, — повторила та, кутаясь в плащ.
«Да, наверняка не воровка, — мысленно согласился капитан. — Хотя бы потому, что на такой дряхлой посудине, как „Туаб“, и украсть-то нечего. Но почему же тогда она здесь? Проститутка, — наконец догадался он. — Какие еще дела могли привести девушку такой красоты в гавань поздней ночью? К тому же она действительно красива», — с изумлением вдруг заметил он. Облако медно-рыжих волос окружало голову незнакомки и мягко ложилось ей на плечи, а едва заметные веснушки, рассыпавшиеся золотыми искорками вокруг ее тонкого носика, скорее красили, чем портили лицо классических пропорций. Ярко-зеленые глаза смотрели независимо и даже вызывающе. К тому же незнакомка была высокой и статной.
Прежде чем она запахнула плащ, капитан успел разглядеть высокую, изящную грудь и округлые бедра над светло-зеленой туникой. Один крупный изумруд красовался у нее на руке, другой, еще более дорогой, блестел в широкой плотной повязке из темной кожи и красного шелка у нее на шее.
«Да нет, — снова возразил сам себе Маурсел, еще раз оглядев девушку. — Ока слишком хорошо и слишком богато одета, чтобы быть из братии кошечек, промышляющих на ночных улицах. Но кто же она тогда?» — в замешательстве подумал он.
— Почему же тогда ты здесь? — спросил он ее тоном намного ниже, чем говорил на палубе.
Девушка даже не взглянула на него. Ее взгляд блуждал по каюте.
— Не знаю, — спокойно ответила она.
— Ты хотела спрятаться и отплыть, прежде чем мы тебя обнаружим? —
Она слегка пожала плечами.
— Наверное, да.
Прожженный морской волк, дико выпучив глаза, уставился на нее.
— Кто-то из нас двоих точно свихнулся! — наконец сказал он. — Из всех кораблей выбрать мою разнесчастную посудину, видя, что в трюме у нее пусто, а погрузкой и не пахнет! Да еще и не заметить, что не все пробоины заделаны!
Послушай, стоит тебе захотеть, и самое распрекрасное судно доставит тебя туда, куда пожелаешь… Не говори мне, что ты об этом не знаешь! Шатаешься в таком месте в столь поздний час! Ладно, это не мое дело, но ты уж слишком неосторожна, крошка! Может, тебе и наплевать, но, знаешь, тут шляются молодчики, которые сначала перережут тебе горло, а уж потом посмотрят, что с тебя можно взять! Дьявол! Я в этом порту всего три дня и четыре ночи, а уже наслушался историй про мертвых молоденьких красоток, найденных поутру…
— Прекратите! — звонким от ярости голосом воскликнула незваная гостья.
Пошарив взглядом, она села на другое кресло у стола и поставила на круглый стол острые локти, прижавшись лбом к стиснутым кулачкам. Рыжая завеса волос скрывала ее лицо, так что Маурсел не мог определить, какие страсти бушуют в этой красивой головке. Плащ ее распахнулся, и было видно, как вздрагивает грудь. С каждым быстрым ударом сердца.
Вздохнув, капитан вылил остатки вина в свою кружку и подтолкнул ее к девушке. В его запасах была еще одна бутылка такого же снадобья; поднявшись, он разыскал ее и другую кружку. Вернувшись на свое место, он увидел, что девушка осторожно, морщась, пытается пить.
— Послушай, как тебя зовут?
Она помедлила, прежде чем ответить.
— Десайлин.
Имя это капитану ничего не говорило, хотя по быстрому взгляду девушки он понял, что она считает свое имя достаточно известным, чтобы то само по себе много рассказало незнакомцу.
Маурсел задумчиво почесал в густой темной бороде. Внешне он был олицетворением мужской тридцатилетней самоуверенности и был убежден в том, что любая женщина сочтет его достаточно привлекательным. Оплошало только левое ухо — половину его отрубили в пьяной драке в какой-то таверне, но его прикрывала густая шапка нечесаных вьющихся волос.
— Ладно, Десайлин, — проворчал он. — Меня зовут Маурсел, и я — хозяин этого корабля. Если тебе некуда податься, ты можешь переночевать здесь.
Раздраженная гримаса исказила ее лицо.
— Я не смогу.
Маурсел нахмурился, еще не зная, рассердиться ему или переждать.
— Я не отважусь… оставаться здесь слишком долго, — пояснила Десайлин.
Искорки страха блеснули в ее глазах.
Маурсел скорчил недовольную рожу.
— Девочка, ты пробралась на мой корабль как воровка, но считай, что я забыл об этом. В моей каюте нет крыс, а девушки находят меня неплохим соседом, да и деньжата у меня кое-какие водятся. Так зачем же бродить ночью по улицам и нарываться на то, что придется бесплатно отдаться первому встречному головорезу, когда я хорошо тебе заплачу?