Сирена
Шрифт:
Мысль о попытке уничтожить одну из сестер могла вызвать лишь смех. Даже не знаю, с чего начать в подобном случае.
– Серьезно, однажды я разбила о ее голову тарелку! – закивала Мэрилин.
– Что?! – вырвалось у меня, и мы снова закатились смехом.
– Эйслинг меня обозвала, уже не помню как. Я схватила тарелку и ударила ее по голове. Конечно, вреда я ей не причинила, но, уверена, Эйслинг поняла мои чувства.
Только Мэрилин могла додуматься до такого. Я ее обожала. Как же я буду скучать!
Я вбирала в себя счастливые, наполненные смехом моменты. Прекрасный интимный звук. Недавно я обнаружила, что вздохи не вредят
Я всегда отчаянно жаждала впечатлений, чтобы отвлечься от мыслей, становилась собой, только когда чем-то занималась. Прогулявшись по пляжу, я почувствовала себя лучше. Молодые люди свистели нам вслед. Должно быть, в их глазах мы выглядели экзотично. Рыжие волосы Мэрилин и моя светлая кожа сразу выдавали в нас нездешних.
Иногда в начале ночи, вдали от посторонних глаз мы с Мэрилин погружались в приливные волны. Наверняка Океан чувствовала мое недоверие, но ничем себя не выдавала. Здесь, в средних широтах, вода всегда была теплой и кишела жизнью. Рядом грациозно проплывали рыбы; казалось, они пританцовывают в своем подводном мире. Чуть дальше, за той границей, куда побаивались заплывать купальщики, песок уступал место изрезанным камням, покрытым тонкими прядями водорослей. Они приветственно помахивали, когда я проплывала мимо. Там я задерживалась и наслаждалась сменой пейзажа, лежа под водой на спине. Сквозь призму набегающих волн луна дрожала и подмигивала, и я ощущала сокровенную правду жизни: мы все зависим от Нее.
Но сейчас было слишком рано и слишком светло для подобных вылазок. Поэтому мы последовали примеру местных жителей: нашли играющую во дворике группу и остановились послушать. Мне нравилась здешняя музыка, такая свежая. Мы присели на скамью на краю дворика и стали наблюдать. Люди отдыхали в креслах, навес над головой защищал их от солнца. Повсюду пестрели цветы, наполняя воздух ароматом. Я все еще находила подобное окружение экзотическим. Музыканты носили одинаковые кремовые рубашки, но выглядели крайне неформально, как и все вокруг.
Несколько пар танцевали под музыку. Дети собрались в круг и прыгали, держась за руки. Пожилой мужчина танцевал с юной девушкой – должно быть, внучкой. Я слышала, как он тихонько сказал ей, что она самая красивая девушка на свете. Я радовалась, что сидела близко и слышала его слова. Никто не приглашал меня на танец, так что пришлось довольствоваться малым. Я взяла Мэрилин за руку и потянула в круг. В конце концов я заставила сестру встать, и тут мы обе услышали Ее.
Легкий бриз разносил Ее голос. Я только недавно научилась слышать его, как Мэрилин. Но послание отличалось от утреннего. Если я правильно разобрала, Она сказала что-то о Японском море и новой сестре. Следовало торопиться.
Мы с Мэрилин переглянулись. Здесь мы говорить не могли, но послание казалось странным. Новая сестра? Очевидно, на замену Мэрилин, но я еще многого не знала. Не было времени подумать, что все это означает.
Мысли моментально переключились в серьезное русло. Я перестала быть танцующей под тентом девушкой и стала сиреной. Меня ждала работа. Я должна повиноваться Ей.
Естественно, мы не могли нырнуть
Люди на пляже разговаривали по-испански, но каждый слог доносился до меня с кристальной ясностью.
– Только глянь, как бегут эти девушки!
– Классные ножки!
Мы не обращали на них внимания и продолжали бежать без остановки. Мы не нуждались в воздухе, и одним из преимуществ было то, что мы никогда не задыхались. Дыхание осталось скорее привычкой, чем необходимостью.
Наконец-то бесконечная линия песка изогнулась. Я начинала волноваться. Океан знала, что мы спешим, но новая сестра – нет. Оставалось лишь надеяться, что она продержится несколько секунд, пока мы доберемся до нее. Впереди показалась группка деревьев, закрывающая небольшой участок пляжа, и мы с Мэрилин остановились, чтобы бросить вокруг последний взгляд и убедиться, что нас никто не видит. Затем мы без промедления прыгнули в воду.
Нельзя сказать, что мы плыли, особенно когда Она указала нам конкретное место. Скорее, нас несло вперед. Слабое человеческое тело сломалось бы от напора, но меня каждый раз охватывало ощущение, схожее со щекоткой. Обычно такие перемещения пугали меня, ведь я знала, что вот-вот приму участие в своеобразной бойне. Я пыталась утешиться сознанием, что не мне нужны их жизни. Но одновременно с тревогой я ощущала странный прилив силы. Для некоторых людей я стану последним, что они увидят и услышат в своей жизни, и в том и в другом смысле я буду невыносимо прекрасна.
Пока мы плыли, одежда распалась на нитки. Думаю, все дело в скорости. Пуговицы и застежки-молнии выдержали испытание, но без поддержки ткани опустились на дно крохотными камешками. Помолвочное кольцо Мэрилин выдержало удары без малейших признаков вреда. Я же попала в этот мир без украшений, на которых можно было бы проверить силу моря.
Когда мы пели, пропадали все признаки места и времени. Мы становились одним целым, ровней. По мере того как с нас соскальзывала одежда, Океан выпускала накопившуюся в венах соль. Крохотные частицы лепились к нашим телам, создавая длинные, развевающиеся платья. Они походили на морскую пену. Легкие, переливающиеся наряды всегда выглядели чуть по-иному. Цвета воздавали Ей должное, все оттенки зеленого, голубого и песочного – радуга Ее сущности. Мы просто купались в них. Чудесные платья дарили ощущение безвременья и чувственности. Если подумать, единственная отрада, которую я находила в своем теперешнем существовании.
Иногда я носила платье, пока оно не исчезало. Оно растворялось постепенно, по крупинке, и я с грустью наблюдала, как растет на полу горстка морской соли. Я обожала эти наряды. А любой мужчина, увидев нас стоящими в открытом море, в развевающихся платьях, моментально забывал, что готов совершить безумный поступок. Когда мы прибывали к месту назначения, обнаженная кожа переливалась от кристалликов соли. А стоило нам запеть, устоять не мог никто. Скрывающуюся под красотой опасность замечали слишком поздно.