Сирена
Шрифт:
Когда мы выбрались на берег, я огляделась в поисках намека, где нахожусь, но не поняла, что означает увиденное. Надписей никаких не было, и ни в одной прочитанной книге я не видела возвышавшихся на горизонте строений. В наступающих сумерках они выглядели почти красивыми. Почти.
Миака расплакалась, и я прижала ее к себе. Мне тоже хотелось заплакать, но сейчас я не могла себе позволить подобной роскоши. На кого ей положиться, если я поддамся слабости?
– Я… я убила тех людей! – выдавила она сквозь рыдания.
Мне хотелось возразить,
– Послушай, Миака. Ты сделала то, что должна была. Да, Океан отнимает жизни, но в море всегда таится опасность. Мы всего лишь помогаем маскировать ее. Ты не совершила ничего дурного.
На губах остался вкус лжи. Возможно, в словах и крылась доля правды, но я ее не чувствовала. И все же я пыталась заставить Миаку поверить мне. Я не могла оставить ее страдать.
Я ужасно за нее переживала. Мало того что ей еще рано петь, сегодняшняя песня вообще закончилась самым невероятным образом. Я никак не могла избавиться от изумления. Никакого алиби, никаких предосторожностей. Мы должны хранить секреты Океан, но где же Ее вклад?
Ранее меня переполняла безмерная благодарность Океан за то, что Она подарила нам Миаку. Сейчас же я кипела от ярости за боль, причиненную новой сестре. Почему Она так жестока?
Эйслинг расхаживала взад-вперед по берегу. Море выглядело уже лучше, волны окрепли. Я видела, что Эйслинг не терпится уйти. На ходу она то и дело поглядывала на море, а потом на песок под ногами и выглядела куда более раздраженной, чем обычно. Я устала ждать, когда она наконец успокоится, напряженное расхаживание туда-сюда заставляло меня нервничать. Все мы хотели поскорее выбраться отсюда, но надо подождать. На каком основании Эйслинг считает себя важнее остальных сестер?
Мэрилин стояла неподвижно и смотрела вдаль, в открытое море. Ее руки безвольно висели по бокам, а грудь вздымалась в размеренном ритме. Я видела только ее профиль, но не заметила в лице никаких признаков тревоги. Видимо, она уже примирилась со случившимся. Оставалось только надеяться, что и мне это рано или поздно удастся.
Мы стояли беззвучно, как бездонное небо над головами. Только Миака тихо всхлипывала. Мы ждали. Кто знал, сколько времени прошло? У нас оно никогда не кончалось.
В конце концов Океан впитала все, что нужно, и вышла к нам. Ритм моря стал сильнее и медленнее. Спокойный тембр Ее речи помог и мне отчасти избавиться от напряжения. По крайней мере, Ей полегчало. Она извинилась за сцену, которую заставила нас пережить, но ожидание затянулось слишком долго. Поклялась в будущем вести себя более осторожно. Я шепотом передала Ее сообщение Миаке, поглаживая девочку по голове. Выражение на маленьком личике отражало тот непередаваемый момент, когда ты пробуждаешься от кошмара и понимаешь, что на самом деле не спал.
Океан снова заговорила и попросила нас оставаться вместе еще немного: Мэрилин отпускали со службы.
Мы недоуменно уставились на сестру, да и сама Мэрилин выглядела удивленной. Все знали, что ее время подходит к концу, но чтобы так скоро? От новостей у меня перехватило дыхание. Неужели Мэрилин покинет меня прямо сейчас? Почему нельзя подождать еще немного? Но нечестно с моей стороны предаваться подобным сожалениям. Пусть мне больно от потери, но жестоко желать ей даже лишний день подобной жизни. Чуть раньше мне хотелось расплакаться, но сейчас захлестнуло настоящее горе.
Сестра покидала меня. Я любила ее слишком сильно, чтобы показывать свою грусть. Никаких слез. Ради Мэрилин я буду улыбаться.
Все менялось так быстро. Я уже не вернусь в Южную Америку. Появилась Миака, а Мэрилин уходила. Может, так и должно быть: стоит привыкнуть к чему-нибудь, как почва снова уходит из-под ног.
– Я думала… думала, мне дольше осталось, – заикаясь, выдавила Мэрилин.
Возможно, так и было, но она уже не понадобится Океан до конца своего срока. Будет нечестно зря держать ее.
– Что происходит? – спросила Миака.
Интересный вопрос. Мэрилин уже видела уход сестры, но я порадовалась, что девочка задала вопрос. Мне тоже хотелось знать, как все заканчивается. Неужели так же странно, как и начиналось?
Видимо, Мэрилин знала не все. Океан объяснила, что позже они поговорят наедине. Сейчас же Она просто напомнила Мэрилин, что ее тело вскоре снова станет хрупким и ей следует соблюдать осторожность. Океан заверила Мэрилин, что никогда не будет искать ее помощи, не причинит ей вреда, но не может и обещать полной безопасности.
Момент миновал. Мэрилин часто говорила с Океан – так почему она удивлена? Ведь они обе знали, что этот день близится. Разве они не говорили о нем?
– Я буду что-нибудь помнить? – спросила Мэрилин.
Никто не знал. Она могла помнить отрывочные картины и звуки последних десятилетий, но полной уверенности не было. Скорее всего, они будут казаться ей сном. Океан никогда не расспрашивала бывших сирен об их ощущениях; Ее вмешательство лишь осложнило бы дело. Но в одном Она была уверена: Мэрилин лишится всех воспоминаний о жизни до того, как стала сиреной. Услышав это, Эйслинг споткнулась на полушаге. Видимо, ей многое не терпелось забыть. Она стояла к нам спиной, ничем не выдавая теснящихся в голове ужасных мыслей, и молча радовалась их возможному исчезновению.
Мэрилин оглядела нас. В ее глазах сверкали слезы.
– А что будет с моими сестрами? Мы узнаем друг друга? Мы когда-нибудь встретимся снова?
У меня перехватило дыхание. Я не сомневалась, что теряю ее навсегда. Мэрилин всегда много значила для меня, но я не задумывалась, чт'o мы значим для нее. Она встретила всех нас на пороге этой жизни и провела через самые тяжелые моменты. В каком-то смысле Мэрилин вела себя как наша мать. И сейчас дело, которому она посвятила последние сто лет своей жизни, заканчивалось. А буду ли я скучать, когда подойдет мой черед, неожиданно подумалось мне.