Сиреневая книга. Часть 1
Шрифт:
Ты вообще не обращай внимания на меня, я тут просто... начитался всякого и задумываться начал, о чем раньше и не подозревал...
Хороший кофе. Слабый, но хороший. Так я и не понял, как ты его варишь, все не то получалось. Ой-ё-ёй, чего-то я... похоже в глаз что-то попало, пойду, промою.
Глава 6 . Брат.
– Лёня, проснись, сегодня, какое число?
– О-о-о! Шестнадцатое! А ты, что опять ничего не помнишь? Я ж тебе вечером все рассказывал!
– младший брат вытаращился на Бондаренко, пытаясь понять, все серьезно или это уже какой-то розыгрыш,
– А что я должен помнить? У меня ж ты есть. Я за вчера почему-то только завтрак и помню. Яичницу с жареной колбасой.
– Вчера, мы с батей тебя с горбольницы забирали, - нарочито усталым голосом забубнил брат, - ты в автобусе сознание потерял, тебя скорая увезла. Там дядька был, доктор, ты ему бумаги подписал. Они чего-то у тебя нашли и забрали.
– Откуда ты это знаешь?
– насторожился Бонда, - они вам рассказали?
– Я в коридоре сидел, когда врачиха с ним проходили. Разговаривали. Я слышал...
– Я уже понял, что забрали - сумка полупустая. Отец знает, что там было?
– Он вообще ничего не знает. Ему сказали, чтобы он присматривался к твоему поведению, чтобы ты сдуру наркоманом не сделался. Мол, сейчас все возможно. А он сказал, чтоб они за своими... отпрысками следили, и послал их... в баню. Как обычно, ты же знаешь. И все. Мать тебе чай специальный вечером заварила. С пустырником.
– Наркоманом? Да, сейчас, пожалуй, все возможно. Почти все. А найди-ка ты мне, братец, телефонную книгу!
Глава 7 . Медиатор.
Медиатор стоит в два раза меньше коробка спичек, а именно полкопейки. На рубль-200 штук перламутровых лепестков. Три цвета: жизнерадостный зелёный, мрачный бордовый и редко встречающийся фиолетовый.
Медиатор-проводник между человеком и инструментом. Но играть на гитаре им не принято, и медиаторы покупают школьники используя в качестве дымовушек (а он отлично коптит, если завернуть в бумажку, поджечь и сразу же сбить пламя), ведь ближайший по цене источник дымящей пластмассы -маленький зелёный треугольник, стоит уже 7 копеек. А это дорого, и сэкономленных на всем карманных денег может не хватить на пистоны, если их вдруг завезут. Ленточные, естественно, - обычные круглые лежат в свободной продаже, спрос на них маленький. Возни с ними много, щёлкают плохо. Даже если гвоздем.
Став постарше, мы уже развлекались с проселитрованной бумагой в фольге. Делали ракеты. Самые маленькие размером с карандаш. На батареях до вечера, в отсутствие родителей сушились пропитанные составом газеты. Однажды я пришел со школы в нехорошем настроении, хотелось чего-то такого...
И я достал из заготовок самую большую ракету. Была она величиной с батон вареной колбасы по 2-20. Обычно мы запускали такие на катке, просто положив на лед. Быстро поджигали фитилек и терялись в толпе. Через минуту ракета, отплевываясь огнем, с шипением летела по льду, ускоряясь и ежесекундно меняя траекторию. Привычные к подобным проделкам катающиеся, матерясь, отскакивали в сторону.
Отчего-то было плохое настроение, теперь уже не помню. Но я вышел на балкон, осмотрелся и, положив ракету на перила, запустил ее в сторону заснеженного газона. Однако, пролетев несколько метров, она взмыла вверх, потом развернулась и плюхнулась на чужой балкон. Оттуда повалил дым, я присел.
Последствия нагрянули вечером. С родителями, пришедшими с работы, заявился милиционер. Что-то спрашивал, писал какие-то бумаги: днём меня все же заметил сосед-пенсионер с другого
Я учился хорошо. Но поведение, правда, обычно было удовлетворительным, а это, как говорится, показатель. К моему удивлению, я не запомнил тогда никакой взбучки, видимо родителей удовлетворил мой испуг. Возможно, и с милиционером, и с соседями договорились полюбовно. Я этого не знал, видимо уже и не узнаю.
В-общем, игрушки зачастую мы делали себе сами, а ассортимент близлежащего магазина спорт- и культтоваров знали наизусть. От мопедов, до ластиков.
В самом начале 90-х я зашел в тот самый магазин с целью купить хоть что-нибудь мало-мальски полезное по старым ценам. Империя была почти обрушена. Ускорять сей процесс, и готовиться копошиться на руинах людям умным и положительным, а тогда их было преобладающее большинство, было ... мягко сказать... западло.
Я себя относил к таким же, и особой радости не было. Перспективы после окончания института маячили грустные. Накал депрессии слегка смягчали внушаемая СМИ робкая надежда на неясное, но позитивное будущее, ну и бесшабашность молодости. Очевидно, уже тогда я подсознательно понимал, что незатейливый студенческий шопинг способен слегка приподнять настроение. Но, ни фотохимикатов, ни флагов, ни пионерских галстуков, ни даже несчастных экспандеров давно уже не было. Все мало-мальски полезное исчезло. И я купил медиаторов. Несколько сотен штук. Все, что были. На несколько рублей. Попались даже фиолетовые.
Продавщица не поинтересовалась, зачем мне столько. Молча пересчитала и ссыпала все в разваливающуюся коробку из тонкого серого картона. Время было такое - из флагов союзных республик шили наволочки, из детских шапок - полушубки, из мужских галстуков ... то же что-то, кажется ремни безопасности. А наглые, как никогда, советские продавцы чувствовали себя превосходно. Через некоторое время некоторые из них откроют коммерческие магазины, но большинство досидит до акционирования собственных. Потом наиболее удачно расположенные точки будут отжиматься, многократно переходить из рук в руки, и сдаваться в аренду. Работать же в отсутствии дефицита старая гвардия не сможет. Новое (и самое удачное) поколение продавцов составят ушедшие по сокращению с заводов специалисты. Которые, из-за безденежья и безнадеги, побороли собственную брезгливость и, любезно улыбаясь, встали за прилавок. Через некоторое время кое-кто из них даже нашел это занятие небезынтересным и даже где-то азартным времяпровождением.
В нулевых в торговлю пришло новое поколение подросших на сникерсах и коле девочек, с торчащими из под джинсов стрингами. Этим было в массе своей глубоко начхать, как на покупателей, так и на хозяев товара. Глубокого презрения, источаемого советскими продавцами к суетящимся покупателям, у них, конечно, не было, а имелись равнодушие и порою плохо скрываемая раздраженность. Некоторая досада от того, что они вынуждены работать здесь, а не "в офисе", как белые люди. Редкие активные экземпляры, как исключение, лишь подчеркивали правило. Такие, впрочем, надолго не задерживались, огорчая хозяев бизнеса, резко теряющих выручку с приходом новой вялой и тупой клуши.