Сирены Титана

Воннегут Курт

Малаки Констант вышел из космического корабля.

— Вон там остановка вашего автобуса, старый солдат, — прошептал Сэло. Приходилось говорить шепотом — всего в тридцати футах стоял двухэтажный каркасный домик и окно спальни было открыто.

— Придется подождать десять минут, — шепотом сказал Сэло. — Автобус доставит вас прямо в центр. Попросите шофера, чтобы он вас высадил поближе к хорошей гостинице.

Констант кивнул.

— Со мной все будет в полном порядке, — сказал он шепотом.

— Как вы себя чувствуете? — прошептал Сэло.

— Тепло, как в духовке, —

прошептал Констант. Из открытого окна домика донесся недовольный голос потревоженного во сне обитателя.

— Эй, кто там? — промямлил сонный жилец. — Эфо уа, ди-йя умммммммммммммм.

— Вы и вправду хорошо себя чувствуете? — прошептал Сэло.

— Да, отлично, — прошептал Констант. — Тепло, как в духовке.

— Желаю удачи, — прошептал Сэло.

— У нас здесь не принято так говорить, — прошептал Констант.

Сэло подмигнул.

— Да я-то не здешний, — прошептал он. Он посмотрел на чистейшую белизну снега, укрывшего землю, почувствовал влажные поцелуи снежных хлопьев, задумался о том, с какой таинственной целью горят бледно-желтые фонари в этом мире, спящем таким белоснежным сном.

— Какая красота! — прошептал он.

— Правда? — прошептал Констант.

— Сим-фоу! — угрожающе вскрикнул спящий, отпугивая всякого, кто дерзнул бы нарушить его сон. — Суу! Э-со! Что там ва-ва? Нф.

— Вам пора улетать, — прошептал Констант.

— Да, — шепнул Сэло.

— Прощайте, — прошептал Констант. — И спасибо вам.

— Не стоит благодарности, — прошептал Сэло. Он забрался в корабль, задраил люк. Корабль поднялся с земли со звуком, похожим на тот, который получается, если сильно подуть, прижав к нижней губе горлышко бутылки. Он скрылся в снежной замяти, исчез из глаз.

— У-лю-люлю, — сказал корабль на прощанье.

Снег скрипел под ногами Малаки Константа, пока он шел к скамейке у остановки. Он смел со скамейки снег и сел.

— Фроу! — крикнул спящий, как будто внезапно все понял.

— Броу! — крикнул он. Видно, ему не очень понравилось то, что он понял.

— Сап-фоу! — добавил он, ясно показывая, как он с этим разделается.

— Флууф! — рявкнул он.

Судя по всему, заговорщики в ужасе бежали.

А снег валил.

Автобус, которого дожидался Малаки Констант, в то утро опоздал на два часа — по причине снегопада А когда автобус подошел, было уже поздно — Малаки Констант был мертв.

Сэло внушил ему под гипнозом, что перед смертью он увидит своего лучшего, единственного друга — Стоуни Стивенсона.

Снежная вьюга кружила над Константом, а ему вдруг почудилось, что тучи разошлись и сквозь них пробился луч солнца — солнечный луч для него одного.

Золотой космический корабль, усеянный алмазами, плавно скользнул по солнечному лучу, опустился в нетронутый снег посередине улицы.

Из

корабля вышел коренастый рыжий человек с толстой сигарой во рту. Он был очень молод. На нем была форма Марсианского штурмового пехотного корпуса — прежняя форма Дядька.

— Привет, Дядек, — сказал человек. — Влезай!

— Влезать? — сказал Констант. — А вы кто такой?

— Стоуни Стивенсон, Дядек. Разве ты меня не узнал?

— Стоуни? — сказал Констант. — Это ты, Стоуни?

— А кто же еще выдержит эти чертовы перегрузки? — сказал Стоуни. Он засмеялся. — Давай влезай, — сказал он.

— Куда полетим? — спросил Констант.

— В рай, — ответил Стоуни.

— А что там, в раю? — спросил Констант.

— Там все счастливы во веки веков, — сказал Стоуни, — или, по крайней мере, до тех пор, пока эта Вселенная не взорвется к чертям. Влезай, Дядек. Беатриса уже там, ждет тебя.

— Беатриса? — переспросил Дядек, забираясь в космический корабль.

Стоуни задраил люки, нажал кнопку с надписью «вкл.».

— А мы и вправду — вправду летим в рай? — сказал Дядек. — Я — я попаду в рай?

— Ты только меня не спрашивай, почему, старина, — сказал Стоуни, — но кто-то там, наверху, хорошо к тебе относится.

КОНЕЦ

Мать Тьма

Предисловие

Посвящается Мата Хари

Где тот мертвец из мертвецов, Чей разум глух для нежных слов: «Вот милый край, страна родная!» В чьем сердце не забрезжит свет, Кто не вздохнет мечте в ответ, Вновь после странствий многих лет На почву родины вступая? Вальтер Скотт Перевод Т. Гнедич

Это единственная из моих книг, мораль которой я знаю. Не думаю, что эта мораль какая-то удивительная, просто случилось так, что я ее знаю: мы как раз то, чем хотим казаться, и потому должны серьезно относиться к тому, чем хотим казаться.

Мой опыт с нацистскими фокусами был ограничен. В моем родном городе Индианополисе в тридцатые годы было некоторое количество мерзких и активных местных американских фашистов, и кто-то подсунул мне «Протоколы сионских мудрецов», которые считаются тайным еврейским планом захвата мира. Кроме того, я помню, как смеялись над моей тетушкой, которая вышла замуж за немецкого немца и которой пришлось запросить из Индианополиса подтверждение, что в ней нет еврейской крови. Мэр Индианополиса, знавший ее по средней школе и школе танцев, с удовольствием так разукрасил документы, затребованные немцами, лентами и печатями, что они напоминали мирный договор восемнадцатого века.