Сирийский капкан
Шрифт:
– Не можете?! Вы не можете послать туда войска?! Или не хотите? Я помню, когда в шестьдесят шестом в Алжире вы…
Одетый в штатское немолодой офицер с волевым лицом и цепким взглядом резко перебил Праслоффа.
– Это было в далеком шестьдесят шестом! И нет нужды об этом вспоминать сейчас, мсье Праслофф! Я знаю все о ваших заслугах перед Францией, но… у наших возможностей есть границы. Одним словом, на данный момент послать туда войска Французская Республика не может. Это дорого и неразумно. Рисковать жизнями десятков наших солдат и офицеров из-за двух, простите, самонадеянных юнцов, отправившихся в эту чертову Сирию, несмотря на все наши предостережения…
Хозяин
Несколько секунд старик пристально смотрел в глаза офицера, но тот уверенно, не моргнув, выдержал этот взгляд. Вдруг внутри у Праслоффа как будто лопнула какая-то струна. И все сразу сломалось! Он как-то прямо на глазах еще больше постарел. Олег Валентинович резко обмяк, и голова его бессильно опустилась на грудь.
Начальник спецслужб Бариньи подбежал к стоявшему в углу кабинета кулеру с водой и наполнил стакан.
Праслофф, с трудом удерживая его непослушными пальцами, сделал несколько глотков.
– Вам плохо?! Я сейчас же вызову врача! – бросился к телефону офицер.
– Нет, не надо врача! Мне уже лучше.
Старик немного помедлил, как бы подбирая нужные слова, затем обратился к своему собеседнику:
– Поймите меня правильно, полковник… Я должен что-то сделать… и я сделаю. Чего бы мне это ни стоило, как в моральном, так и в материальном отношении, – Праслофф на секунду замолчал, подбирая правильные слова. – Тогда, семьдесят лет назад, в Сопротивлении, мой отец отдавал не легко дающиеся ему приказы, ибо довольно часто отправлял людей на смерть. Эти парни шли освобождать пленных, штурмовали концлагеря и пересыльные пункты, пускали под откос составы… Все эти люди никогда не давали присягу и шли умирать, не зная даже ради кого. Ради Франции, наверное! Тогда отец раздавал их семьям деньги, и когда они шли в бой, то знали, что, если даже с ними что-нибудь случится, их семьи не умрут от голода. – Праслофф сделал паузу.
Олег Валентинович протянул стаканчик с водой обратно Бариньи. Полковник, взяв его, вытянулся и посмотрел прямо в глаза старику, поняв, куда он клонит.
– Может, сегодня деньги тоже могут что-то решить? – с надеждой спросил Праслофф.
Полковник ничего не ответил. Он подошел к окну, достал из кармана пачку сигарет, достал из нее одну и сунул в рот. Немного постояв, офицер вернул сигарету на место и быстро вернулся к посетителю. Бариньи наклонился, и глаза его были на уровне лица старика.
– Поверьте, все мы сочувствуем вашему горю, правда. Но мы даже не знаем, живы ваши внуки или нет! К тому же правительство никак не может принять от вас эти деньги. Это обязательно станет известно прессе! И как тогда прикажете объяснить другим гражданам, у которых нет возможности заплатить, что их родных спасать не будут?! Поймите, мы действительно ничего не можем для вас сделать.
С поразительной для больного человека прытью Праслофф вскочил и отбросил тяжелый стул. Видно было, что эта нагрузка отняла у него много сил. Он с трудом, опираясь на трость, прошел к выходу. У самой двери старик обернулся.
– Что ж, тогда, если Франция не может мне предложить свою помощь, то я сам найду способ их спасти! Не важно, как и где, но я найду людей, которые захотят и смогут мне помочь. Можете в этом не сомневаться.
Он уже выходил из кабинета, когда в спину ему донеслись слова полковника:
– Не стоит предпринимать опрометчивых шагов, мсье Праслофф. Это может быть чревато осложнением дипломатических и союзнических отношений с нашими…
Праслофф, не дослушав, резко захлопнул
За долгое время работы на старика он прекрасно изучил его. И сейчас сразу понял, что Олег Валентинович в ярости.
Ксавье и Праслофф были знакомы уже более тридцати лет. Его сын Александр тогда учился в университете. Рядом с ним на первой лекции по экономике присел красивый юноша, с благородными чертами лица. Они познакомились, потом подружились. Дружба продолжалась и после того, как оба довольно рано обзавелись семьями. И женами их стали две близкие подруги. И дружба эта длилась до самого конца. До того страшного дня, когда единственный сын Праслоффа вместе со своей супругой погиб в автомобильной катастрофе на лыжном курорте.
Именно Александр Праслофф привез в первый раз молодого Ксавье на зимние каникулы к ним в дом. Олег Валентинович, несмотря на то, что Ксавье не принадлежал к их избранному кругу, сразу принял его как родного. Когда друзья окончили учебу, он предложил ему хорошую работу на фирме. Так вскоре Ксавье стал его правой рукой. Ну, а после гибели Александра и Катрин Ксавье и вовсе стал для Олега незаменим. Он часто помогал ему в принятии решений относительно детей Александра. Ведь им было на момент смерти родителей четырнадцать и десять лет. При этом, несмотря на то, что Ксавье искренне любил и уважал всю семью Праслофф, где его принимали за родного, он никогда за все эти годы не нарушил субординацию и не переступил им самим начертанную границу в их отношениях.
Праслофф смотрел из окна своего представительского лимузина на весенний город. Париж! Он безумно любил этот город. Давно, именно здесь, в семье сына русского эмигранта князя Праслова-Залесского, родился единственный сын и внук. Он рос, окруженный с самого момента рождения любовью и заботой. Так было принято в их семье. Со временем вторая половина сложной для восприятия французским ухом русской фамилии исчезла. А оставшаяся стала звучать как Праслофф с благородной приставкой «фон» – сказались старые брауншвейгские корни семьи. Но русский дух, язык и традиции не ушли из семьи Праслофф. Между собой они всегда разговаривали на русском. Даже супруга Олега, и та могла сносно изъясняться на языке Пушкина и Тургенева. На деньги и бесценные фамильные драгоценности, вывезенные своевременно из царской России, дед основал строительную фирму, которая понемногу выросла до целой империи. Отец Олега достойно продолжил семейное дело и приумножил доставшийся ему капитал. Во время войны он был одним из руководителей Французского Сопротивления и многое сделал для победы над фашизмом. Именно здесь Олег встретил свою будущую супругу Лилиан, с которой счастливо прожил в браке более сорока лет. Она очень не любила врачей и старалась к ним не обращаться. Когда у нее выявили рак надпочечников, то было уже слишком поздно что-либо предпринять…
В родном Париже родился и их единственный сын Александр. Вернее, у них родилась еще и девочка. Но вскоре после появления на свет у нее диагностировали тяжелый врожденный порок сердца. Через шесть месяцев она умерла.
Александр с первых минут своей жизни стал центром их вселенной. Они его безумно любили, баловали. Мать была с ним постоянно, она старалась как можно реже оставлять ребенка с нянями. Отец выкраивал из своего очень плотного графика работы время для любимого ребенка. Мальчик не знал ни в чем отказа. Но, несмотря на это, вырос скромным, застенчивым, трудолюбивым, честным человеком.