Сиротка. Дыхание ветра
Шрифт:
Молодая женщина раздумывала: предложение было заманчивым, и оно ей безоговорочно нравилось.
— Ты прав, это прекрасная мысль! — согласилась Эрмин. — Родителям станет без нас спокойнее, а мы сможем приезжать к ним по воскресеньям, пользоваться городскими преимуществами, ходить по магазинам. Мне в Валь-Жальбере бывает скучновато. Да и дети будут в восторге, что пойдут в школу.
Они скрепили это решение новым поцелуем, который был уже не столь невинен, как предыдущий. Тошан расстегнул пуговки на ночной рубашке Эрмин и начал ласкать ее атласную шею. Молодая женщина чуть не застонала от удовольствия и сбросила с себя легкую рубашку.
— Ты не жалеешь,
— О Тошан, не говори так! — возмутилась Эрмин. — Я никогда не жалела о нашем браке, слышишь? Никогда! Для меня происхождение человека и цвет его кожи совершенно не важны. Я люблю тебя всем сердцем. Мадлен — такая же моя подруга, как и Шарлотта. Как ты можешь задавать мне подобные вопросы? Если говорить о презрении, то я презираю скорее тех, для кого существует эта разница.
— Значит, Маниту благословил меня! — воскликнул Тошан. — Помнишь, как повел себя Жозеф Маруа, когда я приблизился к его сахароварне? У него не возникло никаких сомнений, раз я краснокожий и у меня длинные волосы. С самого детства на меня сыпались оскорбления, потому что моя мать — индианка. Расизм внушает мне ужас. Мимин, ты сама доброта и терпимость, но многие еще исповедуют убеждения, которые внушают мне страх. Взять хотя бы Гитлера. И я, не задумываясь, сяду на корабль, чтобы отправиться в Европу, или же буду сражаться здесь, в Квебеке, во имя справедливости… Возможно, тебе придется долго ждать меня. И если от меня не будет вестей, не выходи второй раз замуж прежде, чем будешь совершенно уверена, что я мертв. Однажды вечером в Цитадели я слушал, что говорили солдаты. Чего только они ни рассказывали о войне четырнадцатого года! Многие канадцы сражались в Европе и попали в немецкий плен, а здесь решили, что они погибли на фронте. Я не хочу вернуться и застать тебя с другим. Мне невыносима даже мысль о том, что до тебя может дотрагиваться другой мужчина, что он может целовать тебя.
Эрмин изумленно смотрела на Тошана. Она понимала, что тот искренне обеспокоен.
— Любовь моя, — сказала она нежно. — Этого никогда не случится. Я буду ждать тебя столько, сколько нужно.
— Жизнь человеческая держится на волоске, Мимин. Сегодня вечером, когда раздался выстрел, я вдруг почувствовал себя окутанным каким-то туманом, меня как будто не стало. Я закрыл тебя своим телом, не в силах допустить мысли, что пуля может попасть в тебя, что тебя могут ранить. Все так быстро произошло!
— Так быстро, что я даже не успела испугаться. Я увидела револьвер, и в следующую секунду врач толкнул руку Амели, пуля ушла в потолок.
— Думаю, что на войне, в бою все происходит еще быстрее. Тебя настигает фатальный выстрел, и все для тебя кончено, или ты просто ранен. Ты будешь любить меня по-прежнему, если я вернусь искалеченным?
Эрмин была готова заплакать. Никогда еще ее муж не предавался подобным размышлениям.
— Умоляю, прекрати мучить себя такими мыслями! Ты еще не уехал ни в какую Европу, ты даже не приступил к выполнению своего задания. Мы здесь, дома, и я люблю тебя так, что с тобой ничего не может случиться. Киона будет хранить тебя.
Последние слова вырвались у Эрмин сами собой. Тошан впился в нее пылающим взглядом. Понимая, какие душевные муки переживает ее муж, насколько он ослабел духом, Эрмин выскользнула из его объятий и откинула простыню. Восхитительная в своей наготе, Эрмин встала на колени на кровати. Золотистые отблески пламени танцевали на ее округлых формах, подчеркивая тонкость талии, восхитительный изгиб бедер, крепкую высокую грудь.
— Как ты прекрасна, —
Она нежно выполнила его пожелание, длинные светлые волосы спадали на ее плечи золотой каймой легчайшей вуали. Опустившись на Тошана, молодая женщина двигалась, возбужденная вздохами и глухими сладострастными стонами мужа. Дыхание его становилось все чаще, страстный взгляд останавливался на прекрасной амазонке, делившей с ним наслаждение. Неожиданно она застыла, не в силах справиться с волной охватившего ее экстаза, он же ответил несколькими глухими стонами.
— Я люблю тебя, — прошептала Эрмин, вновь вытягиваясь рядом с мужем.
Тошан, упоенный наслаждением, прижал ее к себе и поцеловал сначала во влажный лоб, потом в горячие губы.
— Может быть, мы породили новую жизнь, — предположил он.
— Возможно. Маленького мальчика, такого же милого и красивого, как Мукки. Любовь моя, ты мне так дорог. Я чувствую, что теперь ничто не может нас разделить, даже война. Как мне жаль те супружеские пары, которые не так страстно любят друг друга!
Теперь настал черед Тошана удивляться. Он с любопытством всматривался в лицо жены.
— Да, подобных пар множество! — продолжала она, печалясь. — Бетти никогда не была счастлива с Жозефом. Иначе она бы не угодила в ловушку, расставленную ей Трамбле. Да и Шарлотта меня волнует. Я часто думаю, не делает ли она ошибку, выходя за Симона. Он стал средоточием всех ее надежд, она его обожает, но, как я себя ни успокаиваю, я не уверена, что ее чувство взаимно. Прости, я надоедаю тебе своими глупостями. Но мне не с кем об этом поговорить. Родители мои одобряют этот союз, Маруа тоже.
— Все, что занимает тебя, важно для меня, — ответил Тошан. — Я редко видел Шарлотту и Симона вместе и не могу сказать, что я об этом думаю. Но тебя действительно это заботит?
Эрмин тесно прижалась к Тошану, наслаждаясь мгновениями полного единения, было поистине восхитительно вот так тихо вести беседу.
— Когда Симон был моложе, он влюблялся в первую же проходившую мимо девушку. Говорил нам о помолвке, превозносил достоинства избранницы и каждый раз бросал ее. Шарлотта доверилась мне. Я знаю, что она хотела отдаться ему, чтобы ускорить свадьбу. Но он отверг ее и даже сделал выговор. Он считает, что не нужно торопиться, говорит, что слишком ее уважает. Но я в это как-то не верю!
Несколько обеспокоенный и заинтригованный, Тошан вопросительно взглянул на жену.
— Возможно, у Симона нет никакого опыта, — продолжала она. — Ты вот не скрыл от меня, что ходил к женщинам. Я думаю, что Симон страдает от робости, боится, что не сможет удовлетворить Шарлотту. Однако недавно он все же ласкал ее и целовал, и это хороший знак.
Тошан, несколько обескураженный, насмешливо улыбнулся.
— Честное слово, ты проповедуешь греховные отношения между женихом и невестой до церковного благословения! Где твои нравственные устои? Монахини не уследили за твоим воспитанием!
— Вовсе нет, месье язычник! Тошан, не шути! Симону ты очень нравишься. Если он доверится тебе, я была бы рада.
— Я могу попробовать вызвать его на откровенность… Но, может быть, нам поспать немного? Завтра я хочу встать пораньше, чтобы было время поиграть с детьми.
С губ полусонной Эрмин слетело еле слышное «да», но Тошан еще долго не мог заснуть, он лежал, уставившись в потолок.
«Я вовсе не расположен вести с Симоном разговоры на эту тему, — думал он. — Но как сказать об этом Эрмин? Она расстроится и ничего не поймет… Опасения ее обоснованны. Шарлотта никогда не будет любима так, как она того желает».