Сиротка. Дыхание ветра
Шрифт:
— Я хочу с вами в Роберваль, — заявил он, чуть не плача.
— Мамочка нас зовет, — закричала Лоранс. — Мы скоро вернемся, Луи, мы будем здесь на Новый год.
Прижав своего плюшевого медведя к груди, Киона с сочувствием смотрела на Луи. Она испытывала бессознательную симпатию к этому мальчику. Они играли вместе и жили под одной крышей, но фактически не общались. И сейчас, растроганная его печалью, она подошла к нему, с улыбкой взглянула на него и поцеловала в щеку.
— До свидания, — сказала она очень нежно. — Не грусти.
Луи оторопело
— Киона, я их тебе дарю. Не потеряй. Это мои самые красивые шарики.
— Спасибо, — серьезно ответила она. — Я их не потеряю, обещаю тебе, Луи.
Не оборачиваясь, девочка вышла из детской.
Мукки последовал за Кионой. Он попрощался с Лорой, заявив с серьезным видом:
— Я скоро вернусь, бабушка. Луи будет плакать, ты должна пойти и утешить его.
— Я сейчас же пойду к нему, Мукки, — ответила Лора. — Слушайся маму.
При отъезде присутствовали Мирей и Шарлотта, а также Жослин. Эрмин устроилась в санях, одетая в анорак с капюшоном, шерстяные брюки и меховые сапоги. Симон занял свое место на полозьях сзади. Собаки волновались. Они принюхивались, ворчали и показывали клыки.
— Вперед! — закричал Симон. — Ну-ка, Кьют, ходу!
Шел снег — легкий и редкий. Мороз был сильный, но те, кто жил возле озера Сен-Жан, переносили морозы и покруче. Онезим дал упряжке уйти вперед, пока проверял уровень масла в моторе. Шарлотта решилась подойти к машине. Она, как правило, сторонилась своего брата, но сегодня была так счастлива, что все старые разногласия, казалось, рассеялись бесследно.
— Желаю тебе доброго Рождества, Онезим! — сказала она. — Я ужинаю у Маруа. Мы с Симоном помолвлены.
— Знаю! — громко заметил он. — И мне очень нравится этот парень. Ты бы зашла ко мне в начале января, поговорим о бумагах. А потом мы с Иветтой переедем, и я отдам тебе ключи от дома.
— Спасибо, такой план меня устраивает.
Она приподнялась на цыпочках и чмокнула брата в бороду. Он заворчал, поскольку не умел выражать свои чувства иначе.
— Ладно, поеду и я, — добавил он. — Береги себя, Шарлотта!
— Непременно.
Шарлотта бегом вернулась в дом и захлопнула дверь. У нее было достаточно времени, чтобы не торопясь нарядиться к вечеру.
Собаки быстро бежали, распушив хвосты. Сидя в санях рядом с плотно прижавшейся к ней Кионой, Эрмин могла любоваться пейзажем. С самого детства она наблюдала, как зимы следуют одна за другой, а снег был обязательным явлением для этого долгого холодного времени года, когда жизнь во всех ее формах словно замирала на несколько месяцев. Но это было только кажущееся впечатление. Когда свирепствовали морозы, все равно подо льдом жива была тонкая струйка воды, которая стойко следовала своему течению до самой весны. Если некоторые животные впадали в спячку в ожидании более
И снег никогда не бывал совершенно одинаковым. Эрмин заметила это в тот день, когда крупные мягкие хлопья покрыли каждую частичку пейзажа своим ватным убранством. Ветви кустов и лапы елей вдоль дороги были опушены чисто-белым снегом с голубоватыми отблесками.
— Симон! — воскликнула она. — Ты заметил, какой сегодня красивый снег? Настоящая картинка с почтовой открытки.
— О Мимин, какая ты романтичная! Я вижу только снег, сильный снегопад.
— Ты права, Мимин, здесь все такое красивое! — поддержала ее Киона.
— Да, конечно, дорогая!
Эрмин мечтательно улыбнулась, снова посмотрев на серое небо и чащу леса.
«Тошан передал мне свою любовь к лесу и природе, к этому вольному воздуху, — подумала она. — Я напишу ему о том, что сейчас чувствую, он будет мной гордиться. Кто знает, может быть, со временем я стану индианкой, светловолосой индианкой».
Эта идея ее позабавила. Она с чувством прижала к себе Киону, словно для того, чтобы разделить с ней свои восторги.
— Кстати, Мимин, — прокричал ей Симон, — ты боялась, что твоя мать устроит скандал в связи с твоим отъездом, а я не слышал воплей и не видел, чтобы тарелки летали.
Эрмин повернулась и широко улыбнулась своему неожиданному вознице.
— Симон, ты хочешь, чтобы я тебе все рассказала? Я думаю, мама почувствовала облегчение, когда увидела, что я уезжаю. Двум хозяйкам трудно ужиться под одной крышей. Плюс еще и Мирей, которая тоже любит командовать. А я страшно рада, что проведу Рождество в доме Талы.
Эрмин была готова еще поболтать, но тут Киона схватила ее за руку.
— Мимин, посмотри вон туда. Волки!
— Где?
— Там, — уточнила девочка, показывая пальцем влево от дороги.
— Так оно и есть, — проворчал Симон.
Кьют уже учуял запах диких зверей. Он ощетинился и ускорил бег. Остальные четыре собаки старались не отставать. Дрожь охватила молодую женщину. Она увидела трех диких животных, неподвижно стоящих среди елей. Их желтые глаза неотрывно следили за упряжкой, мчащейся на полной скорости.
— Они, должно быть, вышли на охоту, — заметил Симон. — На снегу видны лосиные следы.
Киона высвободилась из рук Эрмин и выпрямилась. Она смеялась, словно загипнотизированная волками.
— Не размахивай руками, — посоветовала Эрмин.
— Они не злые, — заверила Киона. — Мамочка и Тошан любят волков, они говорят, что это наши братья, братья индейцев.
— Да замолчи ты, — взорвался Симон. — Давай, Кьют, жми вовсю!
Собаки взвизгивали, шерсть у них стояла дыбом, и они все больше набирали скорость. Полозья саней скрежетали по подмерзшему снегу, бубенчики громко звенели. Упряжка пролетела мимо волков. Чуть погодя волки прыгнули вперед и бросились в погоню.
— Эти мерзкие твари не отстанут! — пробурчал Симон. — Чего им от нас надо?