Сиротка. Книга 2
Шрифт:
Эти невеселые размышления окончательно расстроили Элизабет. Прижавшись к мужу, она прошептала:
– Если у Лоры Шарден и правда огромное состояние, лучше быть с ней в хороших отношениях, Жо. Мы воспитали ее ребенка, и она перед нами в долгу.
Рабочий вспомнил о толстой стопке долларов, которую дала ему Лора и о которой он ни слова не сказал жене.
– Ты права, Бетти. Все устроится как нельзя лучше. Но ты не бойся: если не станем тратить лишнего, нужда нам в ближайшее время не грозит.
– Жо, какое счастье, что ты у меня есть! –
Эрмин стояла, опершись локтями о деревянную загородку стойла, в котором стоял Шинук. Недалеко от нее Симон наблюдал за возней младших братьев на просторной, поросшей травой поляне.
– Резвятся, как щенки, – сказал он наконец. – Арману скоро двенадцать. Пора бы ему вырасти из пряток и догонялок!
– Ты говоришь совсем как твой отец, – упрекнула его Эрмин.
Юноша скрутил себе папиросу. Вылитый Жозеф в молодости – такой же высокий, темноволосый, с резкими чертами лица.
– Ну, рассказывай, счастлива ты, что нашла свою настоящую мать?
– Конечно! Я потеряла сознание, когда поняла, что это действительно она. Симон, я так ее люблю! И мне кажется, что я сто лет ее знаю. Мы очень похожи…
– А еще она очень богата. Отец вчера, вернувшись домой, рвал и метал! О твоей матери он говорил ужасные вещи.
– В этом я не сомневаюсь, – вздохнула Эрмин. – Но ему должно быть стыдно. Он врал мне целое лето. Я не могу забыть, что из-за него потеряла целых два месяца! Если бы я только знала, что дама в черном – моя мать! Мы могли бы столько времени провести вместе! Симон, она такая милая, такая ласковая! И очень элегантная, даже красивая. Кстати, у меня кое-что есть для тебя.
Эрмин вынула из кармана юбки маленькую белую визитку.
– Я рассказала ей, что ты хочешь уехать из поселка. Тебе нужно найти этого господина. На обороте карточки мама написала рекомендацию, и ты получишь работу на корабле. Она хочет помочь тебе. Чтобы с тобой ничего не случилось…
Симон повертел в пальцах свой пропуск к свободе, к той новой жизни в сердце шумного города, которая представлялась ему грандиозной и сулящей новые знакомства – полной противоположностью той жизни, которую он вел в Валь-Жальбере.
– Поблагодари ее от меня, Мимин, – сказал он с грустной улыбкой.
– Симон, тебе не обязательно уезжать завтра или даже в этом году. Подожди еще немного. Теперь у тебя есть повод уехать не таясь. Жозеф не сможет тебя остановить, если ты докажешь, что у тебя есть работа в Монреале. Я хочу познакомить тебя с мамой. Она будет жить в бывшем доме фабричного мастера, на улице Сен-Анн.
Юноша был ошеломлен услышанным. Эрмин, светясь от радости, пояснила:
– Она так решила сегодня утром, в отеле.
– Если так, у нее и правда денег куры не клюют! Этот богатый промышленник, который умер, и был твоим отцом? – спросил он.
– Значит, Жозеф рассказал вам о нем? – пробормотала девушка. – Нет, это не мой отец. Фрэнк Шарлебуа был вторым мужем матери. Она вышла за
Эрмин было неприятно вспоминать трагические моменты прошлого своей матери, и все-таки она в общих чертах пересказала Симону ее историю. Молодые люди не заметили, что Арман с Эдмоном ползком подобрались к ним, стараясь не шуметь, благо в высокой траве их совсем не было видно.
Тем же путем они и удалились. Арман при первой же возможности вскочил и бегом припустил к дому.
Симон слушал и не верил своим ушам. Посмотрев на взволнованное и милое лицо Эрмин, он неожиданно заявил:
– Что ж, мы можем обручиться, а потом поженимся. Когда я говорил, что ты мне не нравишься, я хотел позлить отца.
– Что на тебя нашло? – возмутилась девушка. – Я вдруг понравилась тебе, потому что у меня появилась богатая мать?
– Нет, Мимин, – отрезал Симон. – Если ты выйдешь за меня замуж, мой отец перестанет быть твоим опекуном. Ты станешь известной певицей, и я буду ездить с тобой по всему Квебеку, а может, даже в Нью-Йорк. Тебе не придется за меня краснеть!
И юноша прошелся перед ней манерной походкой, на лице его застыла надменная гримаса. Эрмин предпочла рассмеяться.
– Я тебя очень люблю, – сказала она, – но не настолько, чтобы выйти за тебя замуж. И все-таки я прошу тебя, останься еще на полгода! Или на год…
– Если я останусь, станешь моей возлюбленной? Будем целоваться украдкой и держаться за руки! Ты очень красивая, Мимин.
Юноша сделал шаг вперед и обнял девушку за талию. Вытянув губы для поцелуя, он привлек ее к себе.
– Нет! Перестань! – вскричала Эрмин, вырываясь. – Симон! За такое даже ты получишь оплеуху!
Парень разжал объятия, разочарованный тем, что не получил желанного поцелуя. Пнув ногой перегородку, он сердито посмотрел на девушку.
– В Валь-Жальбере не осталось ни одной девчонки моего возраста! – заявил он извиняющимся тоном.
– Но это не повод бросаться на меня, – возразила Эрмин. – Мог бы поухаживать за мадемуазель Алис. Она считает, что ты очень красив.
Она не могла на него сердиться. Симон был другом ее детства. Они дрались из-за погремушки, каждую осень вместе воровали яблоки из сада старого Потвена, да бог знает что еще делали вместе…
– Мадемуазель Алис! – проворчал Симон. – Она на год меня старше, и все знают, что она собирается постричься в монашки!
– Ты для меня брат, – добавила Эрмин. – И у меня уже есть возлюбленный. Пообещай, что никому не расскажешь. Будущим летом он придет и попросит у Жозефа моей руки. Твой отец ему откажет, но тогда моя мать скажет свое слово.
– А кто он? Онезим Лапуант?
– Не будь дурачком! Онезим гуляет при луне с Иветтой, дочкой тележника.
– Ну да, правда. Месье кюре уже читал им мораль: Лапуант половину зарплаты отдает Иветте. За прогулки под луной она берет звонкой монетой!