Сиротка. В ладонях судьбы
Шрифт:
– Я должна объяснить вам, что послужило причиной отъезда Армана, – произнесла она неуверенным тоном. – Он заезжал ко мне в конце апреля. У нас ничего не бывает просто, моя дорогая Бадетта. Мало что изменилось с того Рождества 1934 года, когда вы приезжали на праздники в Валь-Жальбер.
– И когда вы украдкой покинули нас, чтобы встретиться со своим лесным красавцем, – попыталась пошутить журналистка. – Простите, я просто пытаюсь вас утешить.
Из соседней комнаты послышался какой-то металлический звук. Почти сразу же в комнату вбежала миловидная смуглая особа, одетая в серое платье с белым воротничком, спрятанное под широким ситцевым фартуком, тоже серым. Это была Мадлен,
– Мина, мне очень жаль, – сообщила она, – но придется подождать. Я опрокинула чайник. Здравствуйте, мадам Бадетта! Как хорошо, что вы с нами!
– Никаких мадам между нами, – запротестовала журналистка. – Вы совсем не изменились, Мадлен! Как я вижу, вы больше не присматриваете за детьми?
– Нет, они остались у мадам Лоры. Там более безопасно, – ответила бывшая няня и кормилица Мари и Лоранс, дочерей Эрмины, близняшек восьми с половиной лет.
– И я очень этому рада, – добавила Эрмина. – Нацистская угроза становится все реальнее. Один торговец сказал мне вчера, что нас могут подвергнуть бомбардировкам. По крайней мере, трое моих детей будут в безопасности.
Она замолчала, снова погрузившись в свою печаль. Конечно, она не была очень близка с Арманом, который единственный из троих сыновей Маруа отличался особым характером – циничным, насмешливым. «Когда мне было шесть лет, а ему всего два, Бетти оставляла меня с ним и я кормила его кашей, – вспомнила она. – Я все время боялась, что он упадет со своего высокого стула. Мы вместе выросли. Я должна отправить телеграмму Симону».
На нее нахлынули воспоминания из детства. Тогда она была маленькой сиротой, которую приютили монахини Нотр-Дам-дю-Бон-Консей, преподававшие в монастырской школе в те времена, когда целлюлозно-бумажный завод работал на полную мощность и рабочий городок Валь-Жальбер населяли более пятисот жителей. Настоятельница монастыря часто доверяла ее заботам семьи Маруа, жившей на улице Сен-Жорж.
«Бедный Арман, – снова подумала Эрмина. – В последние недели он стал намного мягче. Но Шарлотта в очередной раз ему отказала, а ведь он искренне любил ее».
– Эрмина, – позвала Бадетта, – у вас такой потерянный вид.
– Мне сложно смириться со смертью Армана. Боже, какие глупости я говорю! Кто в состоянии смириться с такой внезапной, несправедливой смертью? Но война идет уже два года, и я боюсь, что ситуация будет лишь ухудшаться, особенно здесь. До настоящего времени нам не на что было жаловаться. Франция оккупирована. По всей Европе и по всему миру потеряли счет жертвам. Я очень встревожена, Бадетта. Гитлер – безумец, монстр, жаждущий власти, и его антисемитская кампания вызывает у меня отвращение.
– Согласна, это принимает пугающие масштабы, – подтвердила журналистка. – Но вы хотели объяснить мне причины отъезда Армана. Расскажите! Может, это хоть немного облегчит ваше горе.
– Или, напротив, усилит его, – вздохнула Эрмина. – Впрочем, вы правы. Мне нужно выговориться, «поболтать», как говорит наша славная экономка Мирей. Дело в том, что Арман был влюблен в Шарлотту: вы ее знаете – это та девушка, которая нам с мамой почти что приемная дочь. Но она была обручена с Симоном, старшим сыном Маруа. Они должны были пожениться в июне 1940 года. Шарлотта собиралась осуществить свою подростковую мечту – выйти замуж за любимого. Когда Бетти скончалась при родах, свадьбу, разумеется, отложили. А осенью того же года Симон поступил на службу в армию. Он разорвал помолвку, освободив девушку от всяких обязательств.
– Арман покинул родные края много месяцев назад. Он больше не видел свою мать живой. И уехал он только из-за любовных терзаний.
Голос Эрмины прервался. Ей показалось, что она пересказывает какую-то дешевую мелодраму. Тем не менее она продолжила:
– Этой зимой Арман снова встретился с Шарлоттой: она сейчас работает на заводе в Монреале. Так она противостоит войне, по ее собственному выражению. Арман был уверен, что она вышла замуж за его брата. Узнав, что это не так, и поскольку его не взяли в армию из-за нарушения слуха, он решил попытать счастья. Но мадемуазель ничего не захотела слышать.
– И несчастный парень нашел себе место на голландском грузовом судне, – продолжила Бадетта.
– К несчастью, да! А Жозеф даже не сможет помолиться на могиле своего сына! Армана похоронили по морскому обычаю, и его тело будет покоиться на дне Сен-Лорана.
Она снова заплакала. Мадлен принесла поднос с чаем. Весенний ветерок проникал в открытое окно. Солнце освещало занавески. Фруктовые деревья покрылись бело-розовыми цветами, на луга легло ярко-зеленое покрывало из нежной травы. Природе не было дела до смертоносного безумия, охватившего людей.
– А как поживают ваши детки? – спросила журналистка. – Они были такие славные, когда мы с вами встретились прошлым летом в Шикутими!
– Мукки растет на глазах, – поспешила ответить Эрмина. – Он стал гораздо сдержаннее, все такой же смуглый, с бархатным темным взглядом, как у его отца. Думаю, что со временем он станет точной копией Тошана.
Когда она произносила индейское имя своего мужа, ее голос слегка задрожал. Она на несколько мгновений прикрыла глаза, чтобы вызвать в памяти образ мужчины, которого любила всей душой и с которым ее связывала чувственная страсть, не ослабевающая с годами. Будучи романтичной натурой, Бадетта ощутила смутную тоску.
– Эрмина, история вашей любви всегда будет меня восхищать. Я ведь пишу новеллы, но до сих пор не решалась написать о вас с Тошаном. Но я обязательно это сделаю! Помнится, как все заголовки газет пестрили сообщениями о вас. «Метис и Снежный соловей…»
Ей удалось вызвать улыбку у своей подруги. Мадлен, которая пила чай вместе с женщинами, подбадривала журналистку настойчивым взглядом.
– Я также вспоминаю нашу первую встречу, – добавила Бадетта. – Мы ехали в одном поезде в Квебек, вам предстояло пройти прослушивание. Прямо перед станцией Лак-Эдуард случилась авария, и нам пришлось провести ночь в местном туберкулезном санатории. Ваш Мукки был тогда еще младенцем. И вы принялись петь для больных. Никогда не забуду того волнения, которое я испытала, слушая вас. Я сказала себе: «У этой очаровательной особы огромный талант» и не ошиблась. Кстати, насколько мне известно, вы подписали контракт на три оперетты, которые пройдут этим летом?
Эрмина молча кивнула. Прежде чем ответить, она некоторое время разглядывала кружевную скатерть.
– Не могу сказать, что это мой любимый музыкальный жанр, но я должна зарабатывать на жизнь, а люди хотят развлечений. Повсюду пестрят афиши с Морисом Шевалье [7] : американские фильмы задают тон. Поэтому директор Капитолия решил поставить «Страну улыбок» и «Веселую вдову» Франца Легара. Репетиции начнутся на следующей неделе. Мне будет очень не хватать Октава Дюплесси, моего импресарио. У меня нет от него вестей уже целый год. Возможно, он тоже погиб.
7
Морис Шевалье (1888–1972) – французский эстрадный певец, киноактер.