Сирус с планеты Дэрна
Шрифт:
Все, плакало мое кресло в моем жилище. Хотя уже и некуда его тащить, но все равно жалко!
Присел в кабине и начал плести веревку. Сделал дырки по краям большого куска, просунул через них веревку, затянул. Получился мешочек на ремне. Подумать только, мой мешок из материала, на котором сидел командир крейсера, на этом материале он провел тысячи битв, пролетел тысячи миров! Да, потел и пукал в этот материал, я хихикнул над своей шуткой.
Ощутил вибрацию. Душа ушла в пятки. Что–то приземлилось совсем рядом с кораблем. Растревоженные песчинки застучали по корпусу. Песочная пыль просочилась сквозь щели разбитого корабля.
Замер, боялся даже дышать. Вслушался. Ужас охватил меня. Я услышал мерзкие голоса хозяев. Они говорили на своем языке, нам запрещено его знать, я и не знал. Их тройные звенящие голоса, будто скрежет железа, резали мой слух. Два хозяина, они говорили и говорили, их голоса приближались. Вдруг наступила тишина.
Они поняли, что я внутри. Увидели следы. Сердце бешено колотилось, отдавая в барабанные перепонки. Страх сковал мышцы.
Нет! Не сдамся! Им не отобрать мои запасы и мою жизнь!
Нащупал бластер. Я буду драться. Они уже воюют с людьми из другого мира, люди поддержат меня, возьмут в свой флот, на свой корабль, заберут от сюда! А когда узнают, что помог их командиру еще и вознаградят! Я буду драться!
Мой торжественный боевой душевный клич прервал шорох. Он раздался совсем близко. Выход из пробоины перегородила тень. Э, нет, в эту дыру ему не пролезть. Хозяева слишком крупные для такого прохода.
Средний рост креалимца около двух метров с небольшим. Наши хозяева это массивные человекоподобные создания, с желто–зеленой кожей, уродливыми морщинистыми мордами и сплющенными носами, необычайно толстыми волосами, чаще черными, но бывают и других оттенков. Их круглые черные глаза вселяли ужас и трепет. Лишь раз я видел эти глаза смотрящие на меня. Тогда мне было восемь лет, горел дом Химов. И креалимец стоял и озирался на колонистов, надменно, высокомерно, как на ничтожеств. Тогда и встретились наши взгляды. Я сильно напугался в тот вечер. И не забыл эти черные бездонные глаза до сих пор.
Тень исчезла. Позади заскрипел металл. В корпус пытался пролезть один из них. Где второй? Плевать, убью хотя бы этого.
Вытащил бластер и прицелился в сторону шума. Руки дрожали. Я с ужасом понял, что палец не может найти курок. Да что ж такое! Волнение заставляло совершать ошибки, спешка тоже не сулила ничего хорошего.
Сперва показался его темно красный комбинезон, усеянный стальными щитами. Затем его мерзкая морда. Он еще не рассмотрел меня. Я забился в самый дальний угол в рубке пилота, практически слился с кабиной.
Через несколько секунд его глаза уже смотрели четко в мои. Он замер, заметил направленное на него оружие. И я нажал на курок.
Ничего не произошло! Еще щелчок. Ничего!
Одним движением он выхватил бластер и выбросил его в сторону. Раздался звон от удара. В другой руке у него была большая темно–красная винтовка, такой они обычно и орудуют, такой и подожгли дом Химов.
Освободившейся рукой он схватил меня за комбинезон в районе груди. Его огромная лапа закрывала ее всю. Его ногти ворвались сквозь материю комбинезона и впились в мою кожу. От боли я взвизгнул, как девчонка. Он загоготал, у хозяев это смех, и рванул на себя. Протащив по искореженному полу корабля, там же и слетела маска. Выволок меня на песок и бросил перед напарником.
Я лежал животом вниз, не смея поднять голову. Они снова заговорили на своем, попутно смеясь.
Вдруг тот, кто выволок меня, подошел и пнул в бок. Да так, что я подлетел и перевернулся на спину. Ребра трещали, бок пронзила острая боль. Я заорал, а они засмеялись вновь.
– Где пеленгатор, что дал тебе пилот? – вдруг громко спросил на нашем языке тот, что стоял позади. Видимо он был главный. Я сразу сообразил, что речь шла о коробке, что у меня за пазухой.
Другой наступил мне на ногу своим огромным сапогом и надавил. Я заревел от боли. Будто на ногу мне давил огромный камень, вот–вот разломится кость под такой тяжестью. А он давил и давил.
– В рубке! – взвизгнул я что есть силы. Он продолжал нажимать, я сходил с ума от боли. – В рубке пилота! В рубке! В рубке! – кричал и задыхался.
Он убрал ногу и направился в рубку. Оставшийся креалимец поднял меня с земли, с легкостью, одной рукой, также за грудки. Кожа там уже горела от прежних ран, теперь когти снова вонзились. Дикая боль. Ну, когда ж это все прекратиться?! Я застонал.
– Если ты соврал маленький раб, ты умрешь! – произнес он.
Мое корчащееся от боли лицо было на уровне его мерзкой морды.
– Я итак умру, – прохрипел я, хотелось сказать что–то наперекор.
Вышло не удачно. Креалимец засмеялся, в лицо мне полетели его мерзкие слюни.
Кисть как–то сама нащупала рукоять меча, который все еще лежал у меня в кармане. Во мне закипела злость, ненависть к хозяину пересилила страх. Я хотел сделать ему больно, как угодно, вцепиться зубами, когтями, ударить. Сделать хоть что–то. Сопротивляться. Я не хотел проколоться также, как и с бластером. Пальцы лихорадочно перебирали кнопки. Всего лишь две. Какая из них вызывает вакко–лезвие? А какая лишняя?!
Раздалось два еле слышных щелчка. Я почувствовал некий перенос тяжести с рукояти куда–то еще. Это вышло вакко–лезвие. Креалимец поздно понял в чем дело. Я, не теряя ни секунды, что было сил махнул наотмашь. Клинок вошел в его плоть с легкостью, даже не встретив особого сопротивления стальных щитков костюма. Его тело перерубленное пополам рухнуло. И я вместе с верхней частью упал на бок. Его кисть все еще держала меня. Он хрипел. Из перерубленного живота вываливались желто–зеленые внутренности. Песок окрасился в темно–зеленый цвет. Мой комбинезон тоже. Кровь вытекала из хозяина быстро. Я все еще смотрел в его черные, полные ужаса и удивления глаза, в которых затухала жизнь. А во мне разгоралось торжество.
Толстые когтистые пальцы разжались. Я вырвался. Меня снова охватил страх. Расправа неминуема, если сейчас покажется второй из корабля!
И тут я увидел винтовку, она была за спиной убитого, но нижний ремень я перерезал вместе с телом, поэтому она почти свободно лежала. И все же пришлось приложить массу усилий, чтобы выдернуть ее. Очень тяжелая, увесистая винтовка. Я не стал ждать и испытывать удачу. Ствол направил на корабль и нажал. Раздался выстрел, меня сильно дернуло назад, винтовка чуть ли не выпала из рук. Отдача сильная, но терпимая. Красный поток, вырвавшийся из ствола пробил обшивку, но не поджег корабль.